Киево-Могилянская Академия и трансформация византийско-православных традиций в культуре Украины, Белоруссии и России в XVII в.
16 декабря 2022 года состоялся воркшоп из серии «Христианство в истории Европы Средних веков и Нового времени», посвященный Киево-Могилянской Академии. Публикуем подробный репортаж об этом мероприятии.
«Повестку» в этом исследовательском поле составили следующие вопросы:
- насколько византийско-православные традиции религиозной мысли были продолжены, а насколько – прерваны в богословско-философской мысли Киево-Могилянской академии?
- насколько сильны были католические и протестантские влияния на религиозную мысль в кругу Киево-Могилянской академии?
- насколько исследования последних десятилетий изменили наши представления о религиозной мысли и религиозной культуре украинско-белорусских земель во второй половине XVII в.?
Обзор дискуссии подготовлен к.и.н. А.М. Шпиртом (Истфак МГУ).
Ниже помещены представленные авторами резюме трёх из четырёх прозвучавших 16 декабря 2022 г. докладов.
М.М. Бернацкий (ПСТГУ).
«Церковь Иерусалимская есть матерь всех Церквей и первая»: история создания и исправления «Православного исповедания» свт. Петра Могилы в контексте взаимоотношений Константинопольского престола и Западнорусской митрополии в конце XVI — первой половине XVII вв.
Греческий вероучительный текст под названием «Православное исповедание веры кафолической и апостольской Восточной Церкви» считается первым официальным катехизисом православной Церкви. Ангажированная история получения им официального статуса, широко распространенная в исследовательской литературе, восходит ко второй половине XVII в., когда стараниями патриарха Иерусалимского (1669–1707) Досифея II, одного из самых заметных идеологов принципа тетрархии, «Православное исповедание» было упомянуто в постановлениях Иерусалимского 1672 г. и Константинопольского 1691 г. Соборов как авторитетное исповедание веры.
Однако новый подход в исследовании истории создания и исправления «Православного исповедания» возможен лишь в контексте тех глобальных церковно-исторических процессов, которые предшествовали его появлению в 1640 г. Политика Константинопольского престола в отношении Западнорусской митрополии в XVI–XVII в. носила противоречивый характер, способствовала децентрализации церковной власти за счет раздачи ставропигий монастырям и братствам и во многом привела к Брестской унии 1596 г., заключение которой упразднило православную иерархию. Последняя была восстановлена в 1620 г. Иерусалимским патриархом Феофаном без участия Константинополя, что привело к появлению концепции «Киев — второй Иерусалим», которая обосновывала автономию украинской православной иерархии в управлении митрополией. Однако новопоставленные архиереи не были признаны польской властью, а полемика с униатами, выступившими против каноничности рукоположений Иерусалимского патриарха, вынудила православных апологетов скорректировать свою позицию, обозначив юрисдикционное подчинение Константинополю. Сближению с Константинополем способствовал Кирилл Лукарис, вступивший на патриарший трон в 1620 г. и в свое время проведший шесть лет в Польском государстве. В 1633 г. православная иерархия была признана королем, а Лукарис прислал избранному Петру архипастырское благословение на митрополию и утвердил его патриаршим экзархом.
Однако новое сближение с Константинополем для Киева стало тотчас проблемой по причине издания в 1633 г. в Женеве греческого текста «Исповедания веры» патриарха Кирилла (заглавие греч. издания отличалось от латинского 1629 г. и претендовало на изложение веры всей Восточной Церкви). В Западнорусской митрополии протестантский характер «Исповедания веры» был использован как аргумент униатской пропагандой. Ответом со стороны православных стало создание «Катихизиса», который митр. Петер (Могила) после обсуждения на Киевском Соборе 1640 г., хотел утвердить у Константинопольского патриарха Парфения I через посредство своего друга господаря Василя Лупу. Ведь кальвинистский казус Лукариса и постоянная смена патриархов и их политической и догматической ориентации привели к новому дистанцированию с Константинополем, в отношениях с которым в очередной раз остро встал вопрос ставропигий и границ власти Вселенского престола.
События в Яссах в 1642 г. и отказ патриарха Парфения I в 1643 г. утвердить латинский текст «Катихизиса», получившего новое название «Православное исповедание веры кафолической и апостольской Восточной Церкви», продемонстрировали надменность греческих иерархов и игнорирование нужд Западнорусской митрополии в столь кризисный момент ее истории, что вынудило митр. Петра в 1645 г. издать «Краткий катихизис» без константинопольского imprimatur.
Одним из показательных примеров дистанцирования Киева от Константинополя стал 86-й вопросоответ «Православного исповедания», в котором декларировалось историческое и духовное первенство Иерусалимской Церкви без упоминания Рима и Константинополя. Безусловно, правильная интерпретация этого вопросоответа возможна лишь с учетом изложенного в статье исторического контекста, в частности, концепции «Киева, второго Иерусалима». Как нам удалось установить, этот вопрос был исправлен в Яссах Мелетием Сиригом посредством интерполяции парафраза 3-го правила Второго Вселенского собора. Таким образом, Сириг привел оригинальный текст Могилы в соответствие с греческой антилатинской полемической аргументацией ΧΙΙΙ–XVI вв., противопоставив духовному первенству Иерусалима политическое «первенство» (τὰ πρωτεῖα[1]) Рима и Константинополя.
Пытание? Которая ж церковь есть першая на початку.
Отповедь. Церковь Иерусалимская, тая есть Маткою учителкою всех инших Церквий, яко о ней Писмо сведчит…
Кроме того, анализ интерполяции Сирига в греческой и латинских версиях «Православного исповедания» позволяет продолжить работу с текстологией памятника на новом уровне и продвинуться в деле реконструкции оригинального латинского текста Могилы, привезенного в Яссы для утверждения.
Литература:
Бернацкий М. М. Православное исповедание веры кафолической и апостольской Церкви восточной // Православная энциклопедия. М., 2020. Т. 57. C. 739–744.
Бернацкий М. М. Кирилл I Лукарис // Православная энциклопедия. М., 2009. Т. 34. 553–559.
Бернацкий М. М. «Церковь Иерусалимская есть матерь всех Церквей и первая»: история создания и исправления «Православного исповедания» свт. Петра Могилы в контексте взаимоотношений Константинопольского престола и Западнорусской митрополии в конце XVI - первой половине XVII в. // Понятие первенства: Истоки и контексты: Коллективная монография / Отв. ред.: П. В. Ермилов, М. В. Грацианский. Москва, 2022. С. 563–598.
Дмитриев М. В. Между Римом и Царьградом: Генезис Брестской церковной унии 1595–1596 гг. М., 2003.
Ченцова В. Г. Мелетий Сириг // Православная энциклопедия. М., 2016. Т. 44. С. 591–594.
BlanchetM.-H. La notion d’Église-Mère aux XIIIe–XIVe siècles: Jérusalem, Rome, Constantinople, Tărnovo // Кирило-Методиевски студии. Кн . 30: религиозен разцвет Бълга- рия XIII–XV в. Доклади от Международната научна конференция, софия, 12–13 юли 2019. София, 2021. С. 46–60 .
La Confession orthodoxe de Pierre Moghila, métropolite de Kiev (1633–1646) / Ed. A. Malvy, M. Viller. R., 1927. (Orientalia Christiana; T. 10. № 39).
Olar O. «Un temps pour parler». Dosithée de Jérusalem et le synode de Jassy (1642) // Analele Putnei. 2014. Vol. X (1). P. 215–250.
Todt K.-P. Kyrillos Lukaris // La Théologie byzantine et sa tradition. II (XIIIe–XIXe s.) / Ed. C. G. Conticello, V. Conticello. Turnhout, 2002. Vol. 2. P. 617–651
[1] В рамках поствизантийской греко-латинской полемики о папском примате в конце XVI — начале XVII в. мы встречаем регулярную взаимозаменяемость терминов τὰ πρωτεῖα и τὰ πρεσβεῖα в сочинениях полемистов, ориентированных на латинскую традицию.
[2] Вульгата была общеупотребительным переводом в Западнорусской митрополии в образовательной и полемической деятельности. В латинской версии «Православного исповедания» все цитаты из Священного Писания приводятся по Вульгате.
М.А. Корзо (Институт философии РАН)
Православное проповедничество первой половины XVII века: жанры и источники.
Основные публикации:
Корзо М.А. «Вербальные картинки» в православной проповеди XVII века. «Предмова Священицкая при шлюбе Малженскомъ» во львовских Требниках 1644 и 1645 гг. // Studi Slavistici. 2021. Т. 18. № 1. С. 19–33.
Корзо М.А. «Казаня на погребе» (Требник. Вильно, 1621) в контексте католической традиции ‘образцовых’ поучений на погребение // Studi Slavistici. 2019. Т. 16. № 1. С. 5–22.
Korzo M. “Żywot pięcioraki” i “śmierć pięcioraka”. Nota w sprawie źródła pogrzebowego kazania (Wilno 1620/1621) Melecjusza Smotryckiego // Terminus. 2021. T. 23. Z. 4(61). S. 419–434.
Корзо М.А. Православная проповедь в Речи Посполитой XVII в.: некоторые наблюдения // Slovene. 2017. № 2. С. 578–596.
Корзо М.А. К истории православной проповеди в Речи Посполитой начала XVII в.: об источниках «Казанья на погребенье» (Вильно, 1619) Леонтия Карповича // Вестник Славянских культур. 2023 (в печати)
А.О. Крылов (ПСТГУ)
Киево-Могилянская коллегия XVII в. как пост-византйиская школа?
- В историографии Киево-Могилянская коллегия обычно рассматривается как яркий пример западного влияния на православную культуру. Однако, более логично видеть в ней пример восточного, пост-византийского влияния
- Основатель коллегии, свт. Петр Мовилэ (Могила) – молдавский аристократ. Молдавия и Валахия в XVI-XVII вв. были тесно связаны с пост-византийским миром (Н. Йорга называл их – «Византия после Византии»).
- Будущий святитель учился в Львовской братской школе, а потом – в Замойской академии. Преподаватели Киево-Могилянской коллегии в первые два десятилетия существования преимущественно – питомцы Львовской братской школы и Замойской академии.
- Львов – окраина пост-византийского мира, где много греческих торговцев, особенно критян. Львовская братская школа была создана греками (св. Арсений Элассонский), затем – Никифор Кантакузин, Кирилл Лукарис, и многие другие греки. Основа обучения – изучение грамматики (славянского, греческого, латинского языков), риторики, поэтики и, возможно, диалектики
- Замойская академия подражала итальянским университетам и, в первую очередь, Падуе, которую любил Замойский. «Свободные науки» изучались там в гуманистическом духе (то есть в подражание пайдейе византийцев). Схоластическая философия и богословие в Замостье не изучались.
- Тем самым первые могилянские интеллектуалы повторяли образовательный путь типичный для пост-византийских ученых греков – своя, православная школа где-нибудь на Крите и потом Падуя.
- Общее место в историографии: «Киево-Могилянская коллегия берет за основу иезуитскую программу и учебники». Но что особенно «иезуитского» в этих программе и учебниках? Это гуманистическая школа – с христианским акцентом. «Иезуитские» методы педагогики имели свою специфику, но в Киево-Могилянской коллегии их не было, здесь образом служили скорее более строгие школы пиаров. Иезуитское богословие? Но его не преподают в Киево-Могилянской коллегии. Философия, «вторая схоластика» – не оригинальное творение иезуитов, а христианский аристотелизм. Но это во многом подход византийцев, которые в трудах Фомы Аквинского увидели интересный опыт христианского аристотелизма и увлекались им больше, чем современные латинские интеллектуалы. В пост-византийском мире изучение схоластического богословия и полемика с ним были общим местом.
- Важнейший плод интеллектуальных трудов Киево-Могилянской коллегии – «Православное исповедание веры» –создавался во многом для разрешения проблем, поставленных в пост-византийском мире.
- Тем самым, Киево-Могилянская коллегия оказывается гораздо ближе к пост-византийской интеллектуальной культуре, чем к католической.