Православные и еврейские книжники в Московской и Литовской Руси в XV – XVI вв.

2 марта состоялся очередной воркшоп из цикла «Христианство в истории Европы Средних веков и Нового времени», посвященный православным и иудейским книжникам. Публикуем репортаж Андрея Шпирта

2 марта 2021 года Лаборатория медиевистических исследований и Центр украинистики и белорусистики исторического факультета МГУ провели онлайн воркшоп из серии «Христианство в истории Европы Средних веков и Нового времени» на тему «Православные и еврейские книжники в Московской и Литовской Руси в XV – XVI вв.: иудейско-христианское сотрудничество? христианский гебраизм? христианский иудаизантизм? иудейский прозелитизм?». Это мероприятие стало логическим продолжением дискуссии, начатой 21 декабря 2020 в рамках воркшопа «Христианский взгляд на иудаизм в позднее средневековье: опыт Руси в XV в.». Как и в прошлый раз, участники семинара поставили своей задачей обменяться научными сведениями и мнениями о том, как современные исследования квалифицируют контакты между православными и еврейскими книжниками и интерес православных кругов к иудаизму в XV – XVI вв., что в свою очередь теснейшим образом связано с данными о так называемой «ереси жидовской мудрствующих» в Московской Руси в конце XV в. Альтернативные варианты ответа на этот вопрос отражены в самой теме нашего семинара.

Семинар открылся докладом профессора Моше Таубе (Hebrew University of Jerusalem) «Тranslations from Hebrew in 15th-century Grand Duchy of Lithuania and Muscovy : Possible Contexts», который продолжался почти два часа.

В начале своего выступления М. Таубе остановился на предполагаемых переводах с древнееврейского и следах знакомства с постбиблейским иудаизмом в древнерусской литературе. Речь шла о знакомстве с еврейской летописью X в. «Иосиппон» и сюжетных совпадениях между мидрашами, агадой, Толковой Палеей и Академическим Хронографом. Кроме того, М. Таубе указал на живую полемику с постбиблейскими евреями в Толковой Палее («днесь соущии жидовине»), автор (составитель) которой мог быть крещеным евреем. Об обстоятельствах возникновения переводов с еврейского языка в домонгольский период и до начала XV в. (А.А. Алексеев. А.А. Архипов, Н.А. Мещерский и др.) практически ничего не известно и, по мнению ряда историков, совпадения между еврейскими и христианскими текстами случайны.

Основное содержание доклада было сосредоточено на переводных текстах конца XV в. Эти тексты связаны с литературой «жидовствующих»; некоторые из них отмечены в одном из писем новгородского епископа Геннадия 1489 г.: «Шестокрыл» Эммануила Бонфиса, «Книга о сфере» Иоанна де Сакробоско (Джона из Холивуда или Халифакса), «Намерения философов» аль-Газали, «Термины логики» Маймонида, компилятивная «Тайная тайных», восемь ветхозаветных книг из Виленского библейского свода. Текстуальный анализ позволяет сделать вывод, что эти переводы были выполнены с еврейского на «рускую мову» в Великом княжестве Литовском при помощи евреев из Киева. Один из них, Захария бен Арон га-Коген, работал в Киеве между 1454 и 1468 годами. Захария переписывал труды по астрономии и философии, и по оставленным на рукописях колофонах можно установить его имя, место и время их создания. Имя Захарии упоминается в киевской рукописной Псалтыри XVI в., хранящейся в Библиотеке имени Вернадского, где в две колонки приведены философские термины некоего Схарии и Фомы Грека. Термины Схарии совпадают с терминами из т.н. «Логики жидовствующих», опубликованной М. Таубе.

Другим представителем еврейской общины Киева, вовлеченным в работу переводчиков, видимо, был Моше бен Яков Ха-Голе (1449-1520), автор книг по астрономии, календарю и еврейской мистике.

По наблюдению М. Таубе, переводы были выполнены с еврейского языка иудеями и записываны православными книжниками под диктовку евреев.

На причастность иудеев к переводам, по мнению М. Таубе, указывают несколько свидетельств. Так, составитель «Намерений философов» поменял оригинальные арабские имена на библейские. В другом месте переводчик заменил фразу: «А имя, сказанное об индивидууме и универсальном, это когда вид назван родом, например, слово «кохав» обозначает любую звезду небесную и оно также имя одной из семи планет, и слово «хашиш» по-арабски относится ко всем видам травы, а также к желтому цветку, используемому для окрашивания» на оригинальную фразу «А имя, сказанное об индивидууме и универсальном, это когда вид назван родом, например, «Израиль» — имя нам всем, так же как и индивидууму среди нас».

Переводчик пословно перелагал текст на разговорный восточнославянский, после этого православный книжник записывал получившийся текст с исходным его толкованием, и приближал свое произведение к литературной норме. Об этом свидетельствуют повторы не только слов, но и целых предложений и частей предложений, а также исправления, вносившиеся переписчиком в процессе работы. М. Таубе обратил также внимание на создание еврейскими и православными книжниками семантических неологизмов для схоластической перипатетической терминологии, не известной восточно-православной традиции (в отличие от Западной Европы) – таких как «самость» — субстанция, «всячество» — род, «раздробленство» — специфика, «равнание» — силогизм, «гиюльный» (от ивритского занимания היולי «хиюли» из греческого ὕλη через арабское هيولى [hayūlā]) — материальный. Иными словами, речь шла о действительном еврейско-христианском сотрудничестве в Великом княжестве Литовском в XV в.

М. Таубе также предложил оригинальную трактовку «Лаодикийского послания» Федора Курицына, связав его кольцевое введение, построенное так, что каждое его изречение начинается с того слова, каким оканчивалось предыдущее («Душа самовластна, заграда ей вѣра. Вѣра — наказание, ставится пророкомъ…» с Славянским переводом «Тайны тайных», в котором обещаются два круга — светский и духовный — вместо одного круга (именно светского) в оригинале. При этом «фарисейство жительство» как основу мудрости следует, по мнению докладчика, читать, как умеренность.

Положительное понимание фарисейства в ряде текстов древнерусской письменности XV-XVI в. вызвало оживленную дискуссию после окончания доклада. Связь между «Лаодикийским посланием» и переводной литературой Великого княжества Литовского, возможно, указывает на близкие контакты между московско-новгородскими «еретиками» и киевским кружком переводчиков.

Одновременно, как отмечает М. Таубе, из переводных текстов убраны детали, которые могли выглядеть не подходящими для христиан — «сотоварищ Бога» («шутаф ха-эль»), и также исключается настоящая неразделимость как атрибут не только Творца, а и «точки». В этом отношении, видимо, круг киевских переводчиков был далек от религиозного радикализма новгородско-московских «еретиков», которых обвиняли в отрицании Святой Троицы, почитании субботы вместо воскресенья, презрении к иконам и неуважении к кресту. Говоря о причинах еврейско-христианского сотрудничества в Великом княжестве Литовском, М. Таубе отметил высокий горизонт духовной жизни еврейской общины Киева XV в. Это был кружок еврейских рационалистов и мистиков, которые соединяли иудаизм и греческую философию и полагали, что божественная мудрость доступна каждому человеку вне зависимости от его вероисповедания: «жадныи глупыи у Бога нє можєт быти», «а сія 7 мудростеи не подлуг жадного закону, нежели подлуг человечества, а можеся каждыя веры человек кохати в них».

М. Таубе также отметил, что как евреи, так и христиане в это время ожидали конца света. Ссылаясь на М. Шнейдера[1], докладчик обратился к взглядам второго предполагаемого участника переводческого проекта, Моше бен Яков Ха -Голе, который в «Шошан содот» пишет о том, что прозелиты будут исключительно важны для Израиля и в конце времен — именно они принесут в мир окончательное исправление. (В этом отношении любопытно отметить, что епископ Геннадий, наоборот, обвинял московско-новгородских «иудействующих» в том, что те отрицали наступление конца света в 1492 г.)[2]. По мнению М. Таубе, «иудействующие» в Московской Руси исповедовали профетический монотеизм, не совместимый с церковной догмой. В этом отношении он согласился с выводами Т. Зеебома о том, что взгляды отражающиеся в переводной литературе «еретиков» следует объяснять не реформационными или гуманистическими влияниями Западной Европы или традициями восточноправославного нонконформизма, но воззрениями еврейской общины Великого княжества Литовского. Одновременно православные книжники Киева и «иудействующие» Московской Руси проявляли интерес не только к иудаизму, но и к философским и научным текстам, а их еврейские «помощники» пытались представить свою веру в выгодном свете.

Последовавшая после доклада дискуссия касалась разнообразных вопросов восприятия текстов в православной среде Великого княжества Литовского и Московской Руси. Так, по мнению Я. Хоулетт и других участников семинара, оценка текстов и взглядов как еретических в XV в. нуждается в дополнительном исследовании, так как со временем восприятие «ереси», «нормы» и «канона» могло меняться, быть динамическим и гибким. Литература «жидовствующих» долгое время копировалась и переписывалась и не считалась еретической и опасной. Многие списки «Логики» Маймонида были выполнены уже в XVII в. и не относятся к контексту московско-новгородской ереси конца XV – начала XVI в. Было также отмечено, что восприятие евреев и иудаизма в Московской Руси должно было отличаться от отношения к евреям в Западной и Центральной Европе, где на протяжении всего средневековья существовали крупные еврейские общины. Для православной книжности Восточной Европы евреи оставались исторической и воображаемой, но не реальной общностью.

В свою очередь В.Я. Петрухин (Инслав РАН) поддержал мнение Я.С. Лурье и отметил, что ересь «жидовствующих» являлась конструкцией епископа Геннадия и Иосифа Волоцкого в борьбе за ортодоксию (иосифлянство) и не имела отношения к еврейско-христианским отношениям. Речь шла о полемике вокруг конца света, ожидание которого не входило в планы Ивана III, занятого строительством централизованного государства, «Третьего Рима». «Еретики» «украли числа», и поэтому (по мнению В.Я. Петрухина) некоторое время они были «выгодны» светской власти.

Разработка проблематики «ереси иудействующих» будет продолжена в серии семинаров «Дискуссионное средневековье». Ряд встреч, посвященных и этой проблематике, был проведен в предшествующие годы в Высшей школе экономики или совместно Лабораторией медиевистических исследований, Центром Франко-Российских исследований и Центром Украинистики и Белорусистики Истфака МГУ; отчеты о них и резюме некоторых докладов помещены здесь.

 

А.М. Шпирт (Истфак МГУ)

 

Прилагаем библиографию работ из данного исследовательского поля: 

Bibliography Moscow March 2021 (PDF, 239 Кб) 

 

---

[1] См статья М. Шнейдера: Schneider M. The “Judaizers” in Muscovite Russia and Kabbalistic Eschatology // Кенааниты. Евреи в средневековом славянском мире (= Jews and Slavs. Vol. 24). М.; Иерусалим, 2014. P. 222–258.

[2] Об общих ожиданиях конца света и эсхатологическом сотрудничестве иудеев и христиан см. Ruderman D. Hope against Hope: Jewish and Christian Messianic Expectations in the Late Middle Ages // Exile and Diaspora: Studies in the History of the Jewish People presented to Professor Haim Beinart / Ed. by A. Mirsky, A. Grossman, Y. Kaplan. Jerusalem, 1991. P. 185-202.