Новгородско-московская «ересь иудаизантов» в конце XV века: состояние исследований, решенные и нерешенные вопросы
Публикуем отчет Дениса Голованенко о воркшопе, состоявшемся в Лаборатории 4 июня 2015 года
4 июня 2015 г. в Лаборатории состоялся воркшоп "Новгородско-московская «ересь иудаизантов» в конце XV века: состояние исследований, решенные и нерешенные вопросы".
Cобор 1504 г. против жидовствующих. Лицевой летописный свод. Шумиловский том. 2 я пол. XVI в. (РНБ. ОР. F.IV.232. Л. 644)
Очередное мероприятие в рамках проекта «Дискурсы религиозной нетерпимости и модели конфессионально-культурного плюрализма в православных и западнохристианских обществах Европы в Средние века и раннее новое время (компаративный анализ)» было посвящено в первую очередь вопросам о природе Новгородско-Московской ереси и о том, возможно ли сопоставить движение “иудаизантов” с западноевропейскими религиозными дискурсами конца XV-начала XVI вв. Задавать ход семинару были призваны доклады А.И. Алексеева, В.Я. Петрухина и Т.И. Хижей.
Свое выступление А.И. Алексеев начал с краткого обзора историографии проблемы. Начиная с 1838-го г. (года издания монографии Н.А. Руднева), “ересь жидовствующих” воспринималась дореволюционными историками преимущественно как эклектичный феномен, не представляющий собой некоего строгого учения. Зависимость “жидовствующих” от действий этнических иудеев также ставилась под сомнение большинством исследователей. Советская историография вырабатывает другое представление о ереси – как о воплощении антифеодальных настроений части духовенства, противостоящем “иосифлянам”, отстаивающим необходимость монастырского землевладения.
Говоря о самом термине ”иудействующие”, А.И. Алексеев указал на то, что его употребление средневековыми авторами не несло негативных коннотаций. Этот термин встречается уже в ветхозаветной Книге Есфири: “иудействование” – то есть, подражание иудеям - противопоставляется там образу жизни эллинов. Связываться с ересью данный термин начинает в святоотеческой литературе: трудах Оригена, Епифания Кипрского и Иоанна Дамаскина; у последнего он является одним из 4-х архетипов, от которых происходят все известные ереси. Церковные писатели часто обвиняют “жидовствующих” в нарушении 70-го Апостольского правила и 29, 33 и 37 правил Никейского собора: то есть, в праздновании Пасхи в субботу.
Однако прозелитизм заключался не только в совместном с иудеями праздновании Пасхи – спектр “жидовства” включал в себя различные действия от пищевых ограничений до принятия обрезания и отрицания учения о Троице. При этом, подчеркивает докладчик, сами иудеи не воспринимались как еретики, но лишь как носители ветхозаветной христианской традиции. Причиной для осуждений и гонений на “иудействующих” служил, как правило, именно демонстративный прозелитизм или отвращение от веры.
Переходя к части своего доклада, посвященной новгородско-московской ереси, А.И. Алексеев отметил, что причиной для отвращения от православия новгородских священнослужителей стали дошедшие до них иудейские представления о дате конца света, повлекшие за собой размышления о природе Христа и Троицы: все это в конце концов привело к практическим следствиям и огласке – поруганию икон. Последовательное опровержение позиций иудаизма будет вскоре представлено в “Просветителе” Иосифа Волоцкого, одного из наиболее активных обличителей “жидовствующих”. Как считалось ранее, Иосиф выступает с первым посланием против ереси уже в 1477 г; с этого времени и до 1504 г. Иосиф продолжает составлять обличительные слова, сводя их в итоге в начале XVI в. в “Просветителе”. Такая датировка представляется докладчику сомнительной, так как, следуя ей, получается, что с обличением ереси в Новгороде выступает рядовой монах из Коломенской епархии за 10 лет до того, как против “жидовствующих” выступит Новгородский архиепископ Геннадий. Кроме того, текстологический анализ списков посланий Иосифа Волоцкого и его “Просветителя”, а также соотнесение этих списков с политической конъюнктурой конца XV-начала XVI вв. и данными, полученными из переписки Иосифа, позволяют заключить, что, во-первых, составление “Просветителя” предшествовало созданию отдельных Слов, которые зависят от трактата Иосифа текстологически. Во-вторых, “Просветитель” – это результат келейной работы Иосифа Волоцкого, начавшейся в 1490 г. по благословлению архиепископа Геннадия – в том же году Геннадий прекращает публичное обличение ереси, опасаясь притеснений со стороны Ивана III, негласно занимавшего сторону обвиняемых. По этой же причине Иосиф Волоцкий на протяжении 12-ти лет занимается лишь составлением теоретической базы, с помощью которой в 1502 г., после решения вопроса о престолонаследии Василия III, он решается на возобновление критики “жидовствующих”.
Вторым свой доклад, посвященный понятию иудейского прозелитизма, представил В.Я. Петрухин. Докладчик отметил, что к середине XX-го в. в историографии уже устойчиво сформировалось представление об иудаизме как о религии, в которой прозелитизм является одним из необходимых и конституирующих элементов. Ф. Зелинский указывал прозелитизм в ряду тех причин, которые позволили иудаизму одержать верх над эллинизмом; также прозелитизм, по мнению профессора Шломо Занда, положил начало развитию иудаизма в Восточной Европе. Вместе с тем, В.Я. Петрухин оспаривает данные утверждения, опираясь на свидетельства письменных и археологических источников: по его мнению, упоминания о десятках тысяч прозелитов в литературе – историографический миф, созданный израильскими исследователями в новейшее время или унаследованный от средневековой католической антииудейской пропаганды. Обращение христиан в иудаизм в основном происходило, на взгляд В.Я. Петрухина, по их собственному желанию после знакомства с текстами Пятикнижия или другими элементами иудейской культуры.
Соответственно, в том, что касается иудейского влияния на возникновение “ереси жидовствующих”, В.Я. Петрухин склонен отрицать здесь воздействие прозелитизма. Если вокруг Москвы еще существовали поселения иудеев, то о подобных поселениях в Новгороде упоминаний нет. Воспринимать же ересь как результат действий единственного миссионера Схарии никак не возможно. Докладчик считает, что важным благоприятным фактором для возникновения и существования “ереси жидовствующих” в конце XV в. стало иудейское эсхатологическое учение. Христианская эсхатология ожидала наступления конца времен в 7000 г. от сотворения мира (в 5509 г. до н.э.), т.е. в 1492 г. от Р.Х., – в то время как иудейская дата начала времен отличалась почти на полтора тысячелетия в меньшую сторону. В.Я. Петрухин предполагает, таким образом, что Ивану III было “не нужно” окончание времен в 1492 г., которое положило бы конец его в целом успешному правлению. Поэтому, вероятно, великий князь предпочел поддержать “иудаизирующие” настроения новгородского духовенства.
Последний доклад, прозвучавший на семинаре, представила Т.И. Хижая. В своем выступлении она фокусировалась на проблеме генезиса движения субботников и иудейского влияния на него. Кроме того, через эволюцию понятий “гиюр” (процедура обращения нееврея в иудея) и “гер” (принявший такое обращение) докладчик попыталась объяснить явление еврейского прозелитизма в общем.
Т.И. Хижая, проследив употребление указанных терминов в текстах, пришла к выводу о том, что, первоначально относясь исключительно к социальной сфере, они постепенно приобретают уже религиозные коннотации. С точки зрения, отраженной в Талмуде, принятие гиюра влечет за собой онтологическое изменение обращенного – подчинение Моисееву закону в этом случае является лишь следствием процедуры. Взгляды же на религиозную природу гиюра оформляются гораздо позже, однако именно они являются доминирующими на сегодняшний день. О том, насколько распространенной и желательной должна быть практика гиюра, иудейская традиция не выработала некоего единого мнения. В Талмуде можно найти и одобрение, и порицание приема геров в общину – также как и в позднейших сочинениях иудейских писателей обнаруживаются диаметрально противоположные трактовки одних и тех же цитат из Талмуда в зависимости от времени создания этих сочинений. Однако на протяжении XI-XV вв. складывается доминирующее мнение о том, что нееврею достаточно следовать основным заповедям Моисеева закона и без обращения в иудаизм, а членам общины не нужно настаивать на их обращении.
Проповедь иудаизма с целью рекрутирования новообращенных – судя по источникам различного вида, явление исчезающе редкое: гораздо чаще ознакомление неевреев с иудейской традицией происходило без прямого влияния самих иудеев. По мнению докладчика, движение субботников как раз отражает эту тенденцию. Сформировавшееся в XVII-XVIII вв. в Центральной России движение первоначально обходилось лишь вольным толкованием Библии (“народная герменевтика”) и непрямым знакомством с иудейскими текстами и традициями, однако с начала XIX в. можно обнаружить упоминания в архивных документах о “командировках” членов еврейских общин в общины субботников и о снабжении последних еврейской литературой. Подобное непосредственное взаимодействие с иудаизмом привело в результате к расколу движения на собственно субботников – и геров, принимавших иудаизм и отправлявшихся на репатриацию в Израиль.
В дискуссии, начавшейся после выступлений докладчиков (но также разгоравшейся в промежутках между ними, а иногда и во время докладов), наиболее активное участие принимали М.В. Дмитриев, В.В. Кузьмичев и сами А.И. Алексеев, В.Я. Петрухин и Т.И. Хижая. М.В. Дмитриев выдвинул предположение о том, что вопрос о прозелитизме, затронутый в той или иной степени в каждом из докладов, возможно, не так важен. Если “иудаизанты” представляют собой не что иное, как филоудаистов – то есть, увлеченных иудейской культурой интеллектуалов, то было бы интереснее взглянуть на то, какие отношения возникают между ними, их сочинениями, иудейской традицией и христианством. Если в Западной Европе XV в. могли появиться такие фигуры, как Марсилио Фичино и Иоганн Рейхлин, то могли ли появиться подобные фигуры в XV в. на Руси?
В.Я. Петрухин и Т.И. Хижая призвали аккуратнее относиться к антииудейским сочинениям, так как их существование еще не означает всеобщего отрицательного отношения к иудеям, иудействующим и к иудаизму. В.Я. Петрухин, кроме того, продемонстрировал, что некоторые “антииудейские” эпизоды в летописях явяются лишь библейскими цитатами, не отражающими действительное положение дел. Впрочем, он согласился и с тем, что отношение к иудеям на Востоке и на Западе могло различаться как минимум в силу неодинаковых правовых систем: русское право более строго регламентировало сосуществование иноземных общин в целом и иудейских в частности.
Как бы то ни было, этот и другие вопросы так и остаются открытыми. Следующая попытка ответить на них – или, может быть, задать другие – будет предпринята в Лаборатории 16 сентября 2015 г.
Денис Голованенко.