Книжность и книжная культура русских и украинско-белорусских земель в XIV – XVI вв.: состояние исследований, спорные вопросы

12 мая 2021 года состоялось очередное заседание из цикла «Дискуссионное Средневековье». Семинар был посвящен обсуждению доклада Анатолия Турилова «Книжность русских и украинско-белорусских земель в XIV – XVI вв.: общее и отличия». Публикуем репортаж Арсения Щелокова и ссылку на видеозапись семинара

Королевское Евангелие. 1401 г.

12 мая 2021 года в формате онлайн воркшопа состоялся очередной семинар из цикла «Дискуссионное Средневековье». Встреча была организована Лабораторией медиевистических исследований и Центром украинистики и белорусистики исторического факультета МГУ. Основная, предваряющая дискуссию, часть воркшопа была посвящена докладу Анатолия Аркадьевича Турилова на тему «Книжность русских и украинско-белорусских земель в XIV – XVI вв.: общее и отличия». Видеозапись доклада и последовавшей за ним дискуссии доступна на youtube канале Лаборатории.

 

Как известно, книжность и книжная культура вырастают из двух неотъемлемых компонентов: формальное оформление (почерки, орнамент, миниатюра) и внутреннее содержание. Рассматриваемое время — становление украинско-белорусской книжности как самостоятельного феномена,  региональной традиции. В начале периода мы довольно легко представляем будущие великорусские центры (т.е. как выглядят рукописи написанные в Москве, Новгороде и Пскове), однако и у исследователей нет какой-либо ясной картины для будущих украинско-белорусские рукописей. Дело в том, что до нас дошло очень мало текстов, написанных в этих регионах в рассматриваемое время. За период до 60-х гг. XV в., до окончательного разделения Киевской митрополии, рукописей сохранилось меньшее десятка. Более того, в последнее время постоянно возникают неожиданные повороты, которые заставляют сужать и без того скромные рамки. Например, с территории Украины известно «Королевское Евангелие», написанное в 1400-1401 гг. При внимательном рассмотрении, однако, оказывается что рукопись, действительно, написана в восточнославянских пределах, однако выходцем из южнославянского региона — писцом Станиславом Грамматиком. Евангелие из коллекции академика Тихомирова, хранящееся в Новосибирске, совсем не белорусское, как указано во вкладной грамоте. Дело в том, что в первых его описаниях указывалось, что и грамота, и Евангелие написаны одной рукой. Современное исследование, однако, показало, что сама рукопись старше и написана с явными «новгородизмами». Таким образом, становление региональной традиции сдвигается к концу XV в. В это время уже известны вполне определенные рукописи, написанные в основном по среднеболгарской орфографии и оформленные подобно молдавским текстам. Это вызывает определенные исследовательские проблемы, так как у историков нет точных сведений о украинско-молдавских связях это времени.

Какие еще проблемы стоят перед исследователем региона? В первую очередь, это чрезвычайная распыленность украинско-белорусского фонда. Кроме того,  в отличие от Москвы и Северо-Восточной Руси, на этих территориях практически не было монастырского общежительного движения. Соответственно, возникает вопрос: получали ли там распространение переводы, связанные с этим движением? Анатолий Аркадьевич считает, что практически нет. Не сохранилось ни одной надежной украинско-белорусской копии переводов подобных текстов. Тем не менее, можно выделить несколько общих компонентов в украинско-белорусских текстах: унаследованное книжниками XIV-XV вв. от древней традиции, привезенные южнославянские переводы, собственное литературное творчество, переводы с латыни, с западнославянских языков, с еврейского и арабского, сделанных в Великом княжестве Литовском. Сложность представляет и тот факт, что существуют примеры, когда рукописи переходили из региона в регион. Например, перевод «Бесед на Евангелия» папы Григория Великого — рукопись, безусловно, галицко-волынская, но с середины XV в. она находилась в Новгороде (на ней есть новгородская судная грамота). Рукописи, которые никак не включались в число украинско-белорусских, недавно обнаружили в Саратове. Был открыт сборник времени пребывания в монастыре будущего митрополита Иосифа II Солтана. Таким образом, можно констатировать сложность и неполноту наших знаний о корпусе текстов.

Не стоит также думать, что все главное сохранилось в великорусских текстах. Например, песнопения учеников Кирилла и Мефодия дошли до нас только  в Краковском октоихе, в то время как в землях Московской Руси они уже не встречаются в столь позднее время. Только в закарпатской традиции сохранился и очень редкий текст начала XII в.: «Слово о принесении в Киев перста Иоанна Предтечи». Именно в западнорусской традиции дошел до нас и «Иудейский хронограф». Все это еще раз подчеркивает сложность и многообразие доступной исследователям картины.

Что касается оригинальных текстов — традиция украинско-белорусских книжности не может сравнится с великорусской. Тем не менее, есть ряд текстов великорусских по происхождению, но дошедших до нас именно в украинско-белорусской традиции. Например, летопись Авраамки новгородская по происхождению. Известны, однако и обратные ситуации. Некоторые редкие рукописи Великого княжества Литовского сохранились в великорусских списках. Анатолий Аркадьевич заключает, что культурный обмен поддерживался между рассматриваемыми территориями даже не в самые благополучные времена.

Основное отличие между московской и украинско-белорусской традициях заключается в переводах. В Новгороде переводили с западноевропейских языков только библейские книги. Напротив, в Великом княжестве Литовском — небольшие, необязательные тексты, которые исследователь характеризует как «назидательно-развлекательные». Например, целых два перевода «Видения рыцаря Тундела». О взаимосвязи и взаимозаменяемости традиций говорит, например, и тот факт, что книга Рафли, переведенная в Великом княжестве Литовском, сохранилась исключительно в великорусских списках, причем довольно поздних. Посланцы из славянских монастырей Афона получали в Москве книги — переводы Максима Грека. Однако есть подозрение, что первоначально тексты оставались на территории украинско-белорусских земель. Таким образом, сложность и многообразие книжной культуры XIV-XV вв. в двух частях некогда единого русского государства оставляет перед исследователями открытыми многие проблемы, ответить на которые помогут новые современные исследования.

Арсений Щелоков