«Религиозное насилие и веротерпимость в истории Речи Посполитой, XVI — XVII вв.»: репортаж о коллоквиуме
В понедельник, 26 октября 2020 года, Лаборатория медиевистических исследований, Научно-образовательный центр полонистики ФГН, Центр франко-российских исследований в Москве и Центр украинистики и белорусистики исторического факультета МГУ провели онлайн-коллоквиум на тему «Религиозное насилие и веротерпимость в истории Речи Посполитой, XVI - XVII вв.». Публикуем репортаж Андрея Шпирта
Коллоквиум стал продолжением серии семинаров, воркшопов и коллоквиумов, регулярное проведение которых началось в сентябре 2017 года, в рамках проекта ВШЭ и ЦФРИ «Христианство в истории Европы Средних веков и Нового времени» и серии семинаров ЛМИ «Дискуссионное средневековье». Главной задачей коллоквиума стало рассмотрение дискурсов религиозного насилия и сосуществования в православной и католической культуре Речи Посполитой в XVI – XVII вв.
М.В. Дмитриев (МГУ-ВШЭ) во вступительном сообщении («О состоянии исследований по проблематике религиозного насилия в католической культуре Речи Посполитой в XVI – XVII вв.») дал обзор исследований по религиозной веротерпимости и насилию в Речи Посполитой XVI-XVII в. По его мнению, в настоящее время превалируют работы, в которых случаи религиозного насилия в Речи Посполитой объясняются политическими, но не религиозными причинами. Указывая на важность работ Я. Тазбира и других польских историков о существовании режима веротерпимости в «государстве без костров» до середины XVII в., Дмитриев подчеркнул, что идеология и факты систематического религиозного насилия в этот же самый период оказались на периферии внимания исследователей. М.В. Дмитриев указал на значение небольшой книги Вацлава Собеского (1902 г.) о конфессионально-религиозной ненависти «народных толп» в годы правления Сигизмунда III. Что касается дискурсов религиозного насилия и веротерпимости в православной культуре Речи Посполитой XVI-XVII в., то (за некоторыми исключениями) все еще не исследованным остается отношение православного духовенства, шляхты, простых мирян к католицизму, протестантизму, иудаизму и исламу.
В докладе И.А. Бортника (Полоцкий государственный университет) «Межконфессиональные отношения и конфликты в Полоцком воеводстве второй половины XVI — первой половины XVII вв.» был предложен подробный анализ отношений католиков, протестантов, униатов и православных в Полоцком воеводстве до 1620-х гг. До конца XVI в. в регионе были сильны позиции православной шляхты и церкви. Полоцкий архиепископ участвовал в работе сейма Великого княжества Литовского (в 1552 и 1553 гг.), хотя в самом городе, Полоцке, места в магистрате делились поровну между католиками и православными (при этом доля католического населения Полоцка, видимо, была незначительна). Первые конфликты между католиками и православными возникают после открытия в Полоцке иезуитской коллегии в 1582 г. Иезуиты получили во владение большое количество выморочных и церковных земельных наделов. При этом до этого в городе уже существовал бернардинский монастырь, чье существование и деятельность, видимо, не вызывали раздражения у православных жителей Полоцка. Во время одной из виленских конвокаций представительство полоцкой шляхты выступило против основания в Полоцке коллегиума и передаче ему земельных владений православной церкви. Православных поддержал полоцкий воевода (протестант) Николай Дорогастайский (1576-1597), а комендант полоцкого замка Франц Жук выступил на стороне иезуитов.
Защиту церковных владений от посягательств иезуитов А.И. Бортник объясняет тем, что полоцкая шляхта частично сама претендовала на церковные земли. Целый ряд конфликтов между шляхтой и православным духовенством носило именно имущественный характер. После Ливонской войны часть земель, принадлежавших Полоцкой епархии, была занята шляхтой, которая сопротивлялась люстрации церковного имущества. В 1588 г. вооруженные слуги воеводы Н. Дорогастайского не допустили королевского комиссара Ф. Гадзецкого провести люстрацию имущества Полоцкой епархии. В 1597 г. епископ (уже униатский) Г. Загорский начал судебный процесс по возвращению имений полоцкого Борисоглебского монастыря, захваченных Корсаками, Соломерецкими, Жижкевичами, который длился до 1619 г.
И.А. Бортник также уделил внимание истории протестантизма в Полоцком воеводстве. Первая община (евангелическо-реформированная) существовала еще до 1563 г. и была восстановлена в 1579 г. Протестантизм приняли многие знатные роды, как Францкевичи-Радзиминьские, Дорогастайские, часть рода Корсаков, Друцкие-Соколинские, Лукомские, Стабровские и др. Во владениях Василя Тяпинского действовала протестантская типография.
Межконфессиональны конфликты в Полоцком воеводстве обострились после Брестской унии 1596 г. В 1596 г. унию принял полоцкий епископ Григорий Загорский (1595-1600) а полоцкая шляхта поддержала православных. Вместе с тем отличия между униатами и православными, по всей видимости, на повседневном уровне долгое время не были заметными.
Конфликты между католиками и православными также развивались на почве календаря. В 1584-1585 гг. православные жители, видимо, пытались принудить католиков отмечать праздники по юлианскому календарю. Весной 1599 г. слуги воеводы Андрея Сапеги пытались принудить мещан закрывать свои лавки во время католических праздников. Мещане организовывали демонстрации в городе («ходили громадами»), звучали призывы разрушить и сжечь город и замок, иезуитские коллегиум и костел св. Стефана, убить воеводу и переселиться в Московию. А. Сапега был в городе крайне непопулярен; его приезд в Полоцк в 1609 г. сопровождался волнениями. При этом, как отметил И. А. Бортник, более организованные формы протеста становятся заметными вместе с институционализацией светского православного общества в 1620-е гг.
Здесь можно ознакомиться с презентацией, сопровождавшей доклад И.А. Бортника.
В докладе А.М. Шпирта (МГУ) «Религиозное и социальное насилие в годы восстания под руководством Богдана Хмельницкого» был продолжен анализ фактов антиеврейского насилия 1648 г. Докладчик подробно остановился на казацких требованиях выдачи им евреев. Это требование включается в переговоры, которые вели казаки и польские гарнизоны, неспособные в силу своей малочисленности противостоять отрядам восставших. Переговоры сопровождались присягой казаков, обещавших сохранить шляхте жизнь и имущество. При этом выдача евреев не всегда подразумевала их истребление. Как показывает один из еврейских источников, после того как Януш Четвертинский выдал казакам евреев в Тульчине, их перевезли в Умань. Впоследствии не казаки, но пришедшие в Умань крестьяне убили евреев. По мнению Адама Теллера, это свидетельство того, что казаки держали евреев ради выкупа, но не их убийства или крещения, что позволяет сделать вывод о том, что казаки в отличие от крестьян проявляли к своим социальным и религиозным врагам умеренное или рациональное насилие. Восстание Хмельницкого рассматривается как борьба казаков за свои политические и социальные права, а крестьян против крепостного угнетения. На взгляд А. Шпирта, все еще не оцененной является статья Ивана Каманина о восстании Б. Хмельницкого в Киевском и Волынском воеводствах. В этой статье киевский историк предложил рассматривать насилие того времени как продолжение прежних земельных конфликтов между магнатами, помещиками и арендаторами, тем самым отмечая роль элит в социальном движении, подчинение активности черни строгому контролю. Социальная история — не история класса или классовой борьбы, но история взаимодействия групп населения. По мнению А.М. Шпирта, именно новые методы социальной и культурной истории помогут лучше понять мотивацию восставших, их религиозные и культурные представления, место и значение насилия в их действиях.
Выступление О.Б. Неменского (Инслав РАН) «Модель межконфессиональных отношений в идее «Речи Посполитой» и отношение к ней в православной и католической среде (первая половина XVII в.)» было посвящено православной полемической литературе, направленной в защиту прав православной церкви и за отмену унии. Докладчик обратил внимание на иное, чем в польской политической культуре того времени, использование православными авторами 20-30-х гг. XVII в. (З. Копыстенский, М. Смотрицкий и др.) понятий, как «Речь Посполитая», «русский народ», «права народа» и др. В польской традиции Речь Посполитая рассматривалась как суверенное государство народа-шляхты, воплотившее в себе все идеальные типы государственного устройства: аристократии (король), олигархии (сенат) и демократии (посольская изба). Для православных авторов это государство стало результатом договорных отношений между польским, литовским и русским народами, «равных с равными», «свободных со свободными». При этом в дальнейшем у православных публицистов появляется представление о различном наборе прав и свобод и об определенной иерархии отношений между разными конфессиональными группами Речи Посполитой. В целом, по мнению Неменского, православные авторы говорят о конфессионально веротерпимом сообществе.
Весьма многообразным было понятие и «русского народа». Этим понятием пользовались как католические (С. Ожеховский, Б. Хербурт), так и православные авторы. Оно могло служить для сословного самосознания шляхты Волынского, Брацлавского и Киевского воеводств вне зависимости от ее конфессиональной принадлежности (шляхта могла быть как православной, так и католической, протестантской, включая ариан), так и выражать представление о существовании внесословного православного сообщества. С 20-х гг. XVII в. в православной литературеправа православных определяются не только пожалованными князьями и королями правами и привилегиями, но и особым положением в Речи Посполитой «русского народа». При этом этот народ выступал не как «натуральное сообщество», а как правовая корпорация со своей правовой историей. Такая групповая идентичность, по мнению О. Неменского, радикально отличалась от принятых в то время дискурсов самосознания не только в Речи Посполитой, но и в Западной Европе.
Н.К. Миско (ГИМ) в докладе «Взгляд на мусульман в польской католической общественной мысли XVII в.» обратился к образам ислама, мусульман, Крымского ханства и Османской Турции в польской литературе XVII и первой половины XVIII в. (С. Ожеховский, М. Пашковский, К. Радзивилл Сиротка, Б. Хмелевский). Докладчик обратил внимание, что полякам было практически ничего не известно об исламе, ни о жизни на Востоке. Взаимоотношения польского общества с исламом и мусульманами, по его мнению, ограничивались исключительно обменом посольствами с Османской империей и Крымским ханством, а также набегами последних на южные границы Речи Посполитой. В польских источниках превалировало негативное восприятие ислама и мусульман, содержались призывы к ведению священной войны и защите христианской веры. Источниками сведений служили западные источники, а не личное знакомство, а также античная традиция противопоставления цивилизации и варварства, христианства и идолопоклонства. Информация о быте мусульман наполнена стереотипами, которые можно свести к их дегуманизациии и демонизации. Вместе с тем Н.К. Миско отметил, что в использованных им источниках нет призывов к крещению мусульман.
С текстом доклада Николая Миско можно ознакомиться здесь:
Миско. Мусульманская угроза в польской полемической литературе на рубеже XVII и XVIII веков. (PDF, 217 Кб)
А.А. Манохин (МГУ) в докладе «"Ересь", "еретики" и религиозное насилие в "Просветителе" Иосифа Волоцкого и Кормчей книге» остановился на анализе «Просветителя» Иосифа Волоцкого, рукописи которого были также известны в Великом княжестве Литовском. В своем выступлении А. Манохин сравнил отношение к «еретикам» в Кормчих книгах и «Просветителе». Кормчие книги дают богатейший материал самых разнообразных «еретических» теорий и практик. Тем не менее, Иосиф Волоцкий пишет о «новоявившейся ереси», в которой ему ещё только предстояло «разобраться». Такой подход отличается от деятельности архиепископа Геннадия и позволяет Иосифу настаивать на новых, беспрецедентных мерах наказания «еретиков». Иосиф Волоцкий приводит примеры личного убийства еретиков клириками и выдвигает постулат равенства убийства оружием и молитвой. Это отношение встретило протест со стороны кирилловских старцев, которые считали, что наказание «еретиков» относится к юрисдикции светских, но не церковных судов.
С текстом доклада А.А. Манохина можно ознакомиться здесь:
«Ересь» и «еретики» в «Просветителе» Иосифа Волоцкого и Кормчей книге (PDF, 147 Кб)
А.М. Шпирт (МГУ)