Чистые руки или чистая вера? (Не)видимость христианских понятий и ценностей в позднеантичных почетных надписях
19 марта на очередном заседании семинара «Символическое Средневековье» выступил Аркадий Авдохин. Публикуем репортаж Германа Барояна об этом мероприятии
19 марта 2019 года в рамках семинара «Символическое Средневековье» состоялся доклад Аркадия Авдохина на тему «Чистые руки и чистая вера: (не)видимость христианских понятий и ценностей в позднеантичных почетных надписях». В ходе своего выступления Аркадий Сергеевич рассказывал о надписях на греческом языке, находящихся на позднеантичных статуях, посвященных знатным горожанам или чиновникам администрации. Практика установки подобных статуй сохранялась во многих имперских городах вплоть до VI в. н.э., и если материал, дошедший до нас от латиноязычной части империи, исследован довольно подробно, то греческим надписям традиционно уделяется гораздо меньше внимания. В ходе доклада слушателям были продемонстрированы около полутора десятка подобных надписей, содержание каждой из которых рассматривалось докладчиком в первую очередь с точки зрения наличия или отсутствия в нем следов христианской идеологии и символики.
В первой части доклада мы познакомились с традиционной структурой почетных надписей, включающей в себя посвящение определенному лицу, указание заслуг, за которые возводится статуя, а также перечисление добродетелей этого человека. Классический мир любил устойчивый и потому призванный воспитывать в человеческих сердцах определенную модель поведения формуляр: в большинстве текстов похвалы возносятся за активную «гражданскую позицию», за успешное исполнение административных обязанностей. Многочисленных консулов и префектов отмечают за строительство важных городских сооружений, за справедливое отправление суда, за «твердость духа», проявленную на их поприще. Азиатского наместника Андрея посвященная ему надпись сравнивает с Ликургом и Солоном – в своей деятельности он воспроизводил модель «правильного» законодателя, чем и сыскал себе почет. Все это вписывается в традиционную структуру позднеантичных добродетелей.
Попытки отыскать следы христианского влияния на столь устойчивую культурную форму, несмотря на кажущуюся неизбежность этого влияния, привели автора исследования к несколько неожиданным выводам. По мнению Аркадия Сергеевича, надписи, носящие на себе подобные следы, стоит признать скорее исключением, нежели правилом. К первой группе таких надписей относятся традиционные по своей структуре и содержательному наполнению тексты, в тело которых, однако, включаются кресты, вырезаемые в начале, конце или даже середине этих надписей. Помимо крестов, ничто не выдает в них христианского присутствия.
Вторая же группа, включающая в себя надписи, в которых отразилось концептуальное влияние новой религии, совсем малочисленна и потому особенна интересна. К ней относится, например, текст, высеченный на базе статуи Максима из Стратоникея (V в.), в котором тот хвалится не за традиционную для римского аристократа щедрость, а за само отсутствие стремления к богатству как таковому. Другой интереснейший пример являет собой препозит Муселий, отмеченный в почетной надписи за свою веру в то, что Бог это Логос. Впрочем, эти тексты, несмотря на свою уникальность, тяготеют к устойчивому формуляру, столь любимому классической культурой, и должны рассматриваться через призму взаимодействия с ней.
Общим выводом Аркадия Сергеевича становится неожиданно слабое присутствие христианских понятий и ценностей в позднеантичных почетных надписях, созданных на греческом языке (основным регионом, рассмотренным в докладе, была Малая Азия). Дальнейшее их изучение поможет пролить свет на некоторые аспекты классической культуры, в особенности в вопросе о таком сложном феномене, как позднеантичный город.