" Монастырская имитация в ритуалах и играх: парадигмы и парадоксы средневековой культурной матрицы " - доклад Йорга Зоннтага в "Символическом Средневековье"

1 июня состоялось последнее в этом учебном году заседание семинара "Символическое Средневековье". С докладом выступил Йорг Зоннтаг, пост-док Дрезденского технического университета. Публикуем фотоотчет и репортаж Марии Хазовой

1 июня 2016 года на последней в этом учебном году сессии семинара «Символическое Средневековье» выступил пост-доктор Дрезденского Технического университета Йорг Зонтаг с докладом о практиках имитации и подражания в игровой форме в монастырской среде в эпоху Раннего и Высокого Средневековья.

Жизнь средневекового монаха отнюдь не была иллюстрацией принципа “ora et labora”, помимо молитв и трудов в ней было место разнообразным играм, анализ которых провел докладчик, автор монографии “Religiosus Ludens. Das Spiel als kulturelles Phänomen in mittelalterlichen Klöstern und Orden”. В качестве основных примеров Й.Зонтаг приводил различия в отношении к игровым практикам в цистерцианских (монастыри Сито, Клерво) и бенедиктинских (Клюни, Фульда, Хирсау) общинах, а также в среде ордена францисканцев.

Главным парадоксом, связанным с феноменом игр в монастырской культуре, является двойственное отношение к игре в Библии. С одной стороны, в Евангелии говорится, как римские солдаты разыгрывали в кости одежду распятого Христа, а потому любая игра есть богохульство. С другой же, Ветхий Завет рассказывает о райском саде, Новом Иерусалиме, где будут играть и петь ангелы. Поэтому некоторыми монашествующими мыслителями Средних веков, например, цистерцианцами Бернардом Клервосским и Конрадом Эбербахским, любые формы деятельности, так или иначе связанные с игрой, презирались, тогда как другими, например, бенедиктинцем Ноткером Заикой или Ингольдом Базельским, оценивались весьма положительно.

В связи с этим, игру в данном контексте следует понимать в самом общем смысле: это и активные развлечения, практиковавшиеся в монастырях и популярные и по сей день (теннис, кегли и футбол), и настольные игры (шахматы, кости), и театрализованные представления, и исполнение литургической музыки, нередко в праздничные дни сопровождавшееся и танцами, и даже поэзию. Игровые сюжеты так или иначе находили отражение во всех сферах монастырского искусства и ритуалов. Именно в ритуалах наиболее полно нашла выражение игра как имитация. Й.Зонтаг выделил несколько частей имитации. Во-первых, это подражание распятому Христу в церковных практиках. Этой игре, в которую играли в повседневной жизни, была посвящена первая часть выступления, особое внимание отведено “ритуалам смерти” в монастырях. К ним стоит относить не только погребальные обряды после кончины монаха, но и процедуру его пострижения, так называемые “обряды перехода”. Тело того, кто совершал переход, простиралось подобно телу распятого Христа, и колокол возвещал отправление обряда пострижения или отпевания.

Что касается настольных или рекреационных игр, о которых также шла речь в первой части лекции, то каждый их элемент был наделен особым знаковым содержанием. Так, шахматы отражали иерархическую структуру общества, где ферзь отождествлялся с образом Дамы в связи с распространением куртуазности. А в подвижных играх символическим значением мог обладать мяч – изначально языческий образ солнца, под влиянием христианства превратившийся в воплощение божьего мира.

Второй названный докладчиком тип средневековых имитаций  - подражание непосредственно поведению Христа и святых. Сама идея монастыря построена на идее следования апостольским заветам, но порой подражание апостольской жизни становилось радикальным – буквально трактовавший библейские тексты Франциск Ассизский в своем подражании достиг таких высот, что, подобно Иисусу, получил стигматы. А следовавшие его примеру ученики уже одновременно в своем поведении соединили подражание Христу и подражание Франциску. Сам акт подражания может быть уподоблен игре, ставшей образом жизни, стандартом мышления. Наделенные глубоким символическим значением монастырские обычаи становились инструментом самоидентификации той или иной общины.  Сам же монастырь, являющий собой различные библейские модели, может быть рассмотрен не только как locus sanctus, но и как центр разнообразных имитационных практик, лежавших в основе средневековой реальности.

Мария Хазова