"Тот самый Магомет" (Idem Mathomus): средневековые образы пророка ислама. Доклад Светланы Лучицкой в "Символическом Средневековье"

7 декабря в «Символическом Средневековье» с докладом об образах Магомета в Западной Европе XII века выступила Светлана Игоревна Лучицкая, доктор исторических наук, ведущий сотрудник ИВИ РАН. Публикуем репортаж Натальи Тарасовой.

В начале выступления С.И. Лучицкая пояснила, что выбор источников XII века связан с тем, что именно в это время образы пророка ислама становятся более разнообразными по сравнению с ранним Средневековьем, зачастую повторявшим испанскую традицию изображения Магомета как золотого идола, которому поклоняются сарацины. Раннее Средневековье воспринимало мусульман исключительно как военных противников, а не соперников в религиозной сфере, и военные успехи мусульман зачастую объяснялись христианской церковью в ветхозаветном смысле – как наказание за грехи. Лишь после активного завоевания мусульманами новых территорий и перехода большого количества христиан в ислам, стало ясно, что необходимо интерпретировать и объяснить их место в христианском мире по-новому. Поскольку христиане не могли признать ислам новым Божественным Откровением, а пророка Магомета – новым пророком, они были склонны трактовать ислам как ересь или язычество.

Первые сведения об исламском пророке распространялись в восточно-христианском мире, однако в течение многих веков в латинской Европе было известно только одно сочинение о Магомете – написанная в IX веке «Хронография» византийского автора Феофана Исповедника, в которой излагались довольно скудные сведения о происхождении и жизни пророка. Между тем текст Феофана читали редко, и в сознании христиан латинской Европы присутствовал достаточно смутный образ Магомета. Так, например, очень часто его представляли как одного из трех мусульманских богов, которые, выступая в роли дьявольской троицы, и были своеобразной репликой Троицы христианской. Этот образ наиболее прочно закрепился в народной традиции, воспроизводившей легенду о том, как мусульманские народы, поклоняющиеся Тарвагану, Аполену и Магомету, воздвигают в их честь статуи, часто помещаемые на пьедесталах. Также в эпосе нередко описывались идолы Магомета, украшенные дорогими камнями и задрапированные в пурпурные ткани, которых мусульмане помещали в мечети-синагоги и просили у них помощи в военных походах, но в случае неудачного сражения с христианами разбивали их: 

«Карбункул с Тервагана ими сорван,
А Магомет повален в ров глубокий,
Его там псы грызут и свиньи гложут»
(Песнь о Роланде, CLXXXVI).

Другим источником, закрепившем образ Магомета, стала разоблачающая ислам «Биография пророка» Евлогия Кордовского (IX век), в которой описывалась брачная жизнь Магомета и – впервые – его якобы позорная смерть, которую автор имплицитно сравнивает со смертью Христа, а его образ – с образом Антихриста.

Наконец, в XII веке Западная Европа переживает всплеск интереса к исламу, вызванный не только Крестовыми походами, но и интересом отдельных личностей к мусульманской религии. Одним из тех, кто заново переосмыслил образ Магомета и перебросил мост между Испанией и латинским Западом, был Педро Альфонсо, создавший «Диалоги против иудеев» в форме вымышленной беседы между христианином Петром и иудеем Моисеем, то есть самим Педро Альфонсо до принятия крещения. Кроме того, что в данном трактате впервые описаны ритуалы мусульман, а центр его повествования – резкая и хулительная биография Магомета как лжепророка, который не способен предсказывать будущее и заглядывать в прошлое, не творит чудеса и не ведет праведную жизнь. Взяв за основу «Апологию» Аль-Кинди, он, в отличие от авторов, переписывавших Феофана, моралистически размышляет на тему биографии Магомета.

Через тридцать лет после создания «Диалогов» аббат Клюнийского монастыря Петр Достопочтенный перевел «Апологию» Аль-Кинди и еще несколько арабских текстов на латынь, начав создание «Толедского корпуса», целью которого, по словам самого Петра, было выяснить, кем был «тот самый Мухаммад, чтобы те, кто будет читать его книги (Коран), могли лучше понять, что они читают, и могли узнать, сколь отвратительны были его жизнь и учение». Таким образом, создание «Толедского корпуса» ставило задачей разоблачить учение Магомета как ересь, а итог, к которому приходит Петр Достопочтенный сводится к тому, что исламское учение – это смесь истины и фальши: Магомет, подобно хитрому сатане, с одной стороны, отвратил людей от идолопоклонства, а с другой – отвращает их от учения Христа, не признавая его божественной природы и отрицая Страсти Христовы. Более того, смешанная природа Магомета проявилась у Петра Достопочтенного и в облике пророка, соединившем голову человека, шею лошади и перья птицы, которая отсылает нас к Горацию: 

«Если художник решит приписать к голове человечьей
Шею коня, а потом облечет в разноцветные перья
Тело, которое он соберет по куску отовсюду –
Лик от красавицы девы, а хвост от чешуйчатой рыбы, —
Кто бы, по-вашему, мог, поглядев, удержаться от смеха?» (Ars poetica I, 1 – 4).

В заключение С.И. Лучицкая отметила, что фигура Магомета – лжепророка и лжесвятого – стала в XII в. одним из наиболее подходящих образов для борьбы с многочисленными ересями того времени, поэтому, используя уже известные легенды о святых и об Антихристе, многие авторы преобразовывали заимствованные оттуда топосы и наделяли их отрицательным знаком. 

Наталья Тарасова