Воркшоп Русь Московская и Русь Литовская на рубеже XIV и XV вв.
Публикуем репортаж Егора Гвоздева о докладе Александра Лаврентьева на тему «”Великий князь” Свидригайло Ольгердович – литовский ”слуга” Москвы. Июль – декабрь 1408 г.»
21 июня 2021 года состоялся воркшоп на тему «Русь Московская и Русь Литовская на рубеже XIV и XV вв.» на котором с докладом «”Великий князь” Свидригайло Ольгердович – литовский ”слуга” Москвы. Июль – декабрь 1408 г.» выступил Александр Владимирович Лаврентьев. Видеозапись семинара опубликована на YouTube-канале Лаборатории.
Доклад был посвящен пологодичному выезду Свидригайло Ольгердовича на службу великому князю Василию Дмитриевичу в 1408 г. Исследователь назвал доклад «кратким дополнением» к насыщенной литовской биографии Свидригайло, прожившему ок. 80 лет и оставившему заметный след в литовской истории.
Исследователь отметил, что данный эпизод не остался незамеченным в историографии, но зачастую он рассматривался как незначительный эпизод в борьбе за власть в обширной «литовской» биографии князя. В своем докладе исследователь предлагает посмотреть на выезд через «российскую призму». Ранее в историографии предлагались различные интерпретации причин выезда Свидригайло в Москву: краткосрочный политический расчет двух князей (Греков); проявление нелояльности великому князю литовскому – Витову (Грушевский); большая политика между ВКЛ и Северо-Восточной Русью (Черепнин).
Докладчик указал, что ключевой причиной возвращения Свидригайло обычно считается установление мира между Витовтом и Василием Дмитриевичем после стояния на р. Угре в 1408 г. Сам же отъезд Свидригайло интерпретируется в историографии различным образом: как изгнание (Коцебу), как побег (Полехов). Выдвигалась гипотеза, что это было изгнание, организованное Ордой, после похода Едигея (Греков), предлагалась и внутриполитическая причина – связь Свидригайло и Галицко-Звенигородского князя Юрия Дмитриевича (Соловьев). В свою очередь, докладчик считает, что каждая из указанных версий имеет слабые места. Например, существует промежуток в 4 месяца между стоянием на р. Угре и отъездом Свидригайло в Орду. Исследователь заключает, что, таким образом, отъезд и выезд представляют собой нерешенный историографический вопрос.
Одной из основных проблем для анализа данного эпизода является скудность сохранившихся источников. Докладчик разделил их на 3 группы: письмо из архива Ордена 1408 г., раскрывающее обстоятельства выезда; русские источники: «Сказание о нашествии Едигея» и летописный текст, дополняющий или опровергающий сказание; нумизматический материал, представленный одной монетой.
Орденский документ, представляет собой письмо обер-маршала к гроссмейстеру ордена. Данное письмо, по мнению исследователя, представляется важным для хронологии событий, хотя само письмо и не имеет датировки, а лишь указание на месяц март. В самом тексте письма упоминается, что Свидригайло отправляется на Русь вместе с русским митрополитом, и что он не сможет писать гроссмейстеру иначе, кроме как через русских. Тем не менее, это позволяет говорить о времени года и о том, что сам выезд был спланирован заранее.
Вопрос об упоминании митрополита в тексте вызывал историографические дебаты. Предлагалась гипотеза, что письмо может быть связано со вторым выездом Свидригайло в 1420-ых гг. Данная версия базируется на том, что митрополит Киприан умер в 1406, а Фотий был назначен митрополитом лишь в сентябре 1408 г., а до Москвы добрался весной в 1410. То данное письмо должно быть связано со вторым возможным выездом Свидригайло.
По мнению докладчика, данное развитие событий невозможно по ряду причин. Так известно, что митрополит Фотий был в западной части митрополии четыре раза: в 1411, 1415, 1421 и 1430 гг. Только один его выездов (1421) пришелся на весну (Великий пост), остальные – конец лета-осень. Помимо прочего, вряд ли стоит считать, что Свидригайло возвращался на Русь после своего первого выезда.
Так докладчик считает, что в орденском письме шла речь не про митрополита, а вероятно, про епископа Брянского-Черниговского – Исакия, который выехал со Свидригайло на Русь. В качестве «небрежного» обращения с титулатурой исследователь отмечает то обстоятельство, что сам Свидригайло упоминается как герцог, а не фюрст.
Переходя к рассмотрению русских материалов, исследователь отмечает, что в «Сказании о нашествии Едигея» первый раз Свидригайло упоминается при описании сентябрьских событий, когда войска Москвы и ВКЛ сошлись на р. Угре. Исходя из русских материалов, следует заключить, что Свидригайло был вызван как опытный воин, и ему была пожалована половина владений московского великого князя Докладчик отмечает, что в летописях фигурирует 2 даты: отъезд из Брянска (по Троицкой летописи) приходится на воскресенье 8 июля; дата прибытия – 26 июля (по Симеоновской летописи).
Автор «Сказания о нашествии Едигея» осуждает католичество и «ляхскую свиту» Свидригайло. Тем не менее, это не соответствует данным летописей. Так докладчик отмечает, что 18 дневное путешествие в Москву началось с выезда в воскресенье и это вряд ли случайное обстоятельство. Воскресенье – это начало недели (седмицы), на которое обычно и приходились выезды послов или княжеские выезды. Помимо прочего, в летописи дается список окружения князя, кто выехал с ним из Брянска. Среди них пять православных князей из Рюриковичей и один мусульманин.
Отдельного упоминание требует то обстоятельство, что Свидригайло не был первым «литовским аристократом», приехавшим на службу на Русь. Вероятно, одним из первых был Евнутий, сын великого князя литовского Гедемина, приехавший в Москву еще в 1345 г., и даже принявший православие, но не получивший земель и не задержавшийся надолго. Были и другие примеры приездов Ольгердовичей, но никто из них не получил почестей подобно Свидригайло, который даже в русских летописях именовался как «великий князь».
Как утверждает исследователь, полученные в подчинение князем города были неслучайны. Докладчик предложил разделить их на 3 группы. Первая: Владимир, Переславль-Залесский и Юрьев-Польской представляют собой исторические земли великого Владимирского княжества. Эта территория особого статуса, которая переходила вместе с титулом великого князя и не смешивалась с патрональной, но все поменялось в 1389 г., когда Дмитрий Иванович передал великое княжение по наследству сыну. Вторая группа: половина Коломны. Коломна представляла собой второй по величине город с особым статусом, который всегда был у старшего из Калитовичей в индивидуальном владении. 3 группа: Волок Ламский и Ржев – возложение личной ответственности за оборону пограничных рубежей.
Исследователь предлагает видеть в выезде Свидригайло и церковную составляющую. Так, в 1403 Витовт пожаловал Свидригайло Брянск, являющийся центром Черниговский земли со вт. пол. XIIΙ в., а также местом епископской кафедры. Напомним, что Свидригайло отправляется в путь вместе с епископом Исакием. Исследователь считает, что, учитывая ситуацию вдовствования митрополичьей кафедры с 1406 г., то Исакий вполне мог рассматриваться в качестве «своего» претендента на кафедру. Докладчик отдельно отметил, что свой кандидат был и у Витовта, который отправил полоцкого епископа Феодосия в Константинополь еще в 1406 г.
Докладчик предлагает и свою версию отъезда Свидригайло. Возможно, Свидригайло увидел возможность на получение великого княжение в Великом княжестве Литовском благодаря походу Едигея, так как еще осенью ордынский посол сообщил в Москву, что главная цель похода – это ВКЛ. Хотя исследователь предлагает и другую возможную причину отъезда. Так, согласно летописным данным, на 1408 г. пришелся мор и неурожай, что могло повлиять на решение Свидригайло.
Особый интерес представляет то обстоятельство, что, как минимум, часть свиты князя осталась. Так, согласно дворянским родословным, например, Бунаковы и Патрикеевы ведут свой род от князей, приехавших со Свидригайло.
Последней любопытной гипотезой, которой докладчик завершал свое выступление, была попытка связать приезд Андрея Рублева и Даниила Черного во Владимир для росписи Успенского собора. Так, по мнению исследователя, подобный выезд великокняжеских мастеров может быть рассмотрен как подготовка к приезду Свидригайло во Владимир. Подобная ситуация с приездом московских мастеров, по мнению автора, связана и с новым иконостасом Успенского собора (Василевский чин). По всей видимости, по указанной причине в городах реконструировались и оборонительные сооружения.
Отдельно в докладе исследователь упомянул про «деньгу коломьскую», на аверсе которой располагался всадник, а на реверсе имелась надпись великого князя Василия Дмитриевича. Исследователь отмечает, что в Коломне никогда не чеканилась своя монета, сам город никогда ранее не передавалась, а значит необходимо связать ее с приездом Свидригайло и его возможным статусом «соправителя». Таким образом, выезд Свидригайло с самого начала был связан с серьезными планами Василия Дмитриевича, которые, однако, так и не были реализованы.
Егор Гвоздев