"Религиозная нетерпимость и антииудейские дискурсы в христианской культуре Запада и Востока Европы в Средние века": репортаж о коллоквиуме в рамках Субпроекта Б: «Дискурсы религиозной нетерпимости и модели конфессионально-культурного плюрализма в православных и западнохристианских обществах Европы в Средние века и раннее Новое время (компаративный анализ)»

9 декабря 2015 г. Лаборатория провела коллоквиум в рамках исследовательского проекта, посвященного моделям религиозно-культурного плюрализма в византийско-православных и «латинских» обществах Европы. Коллоквиум продолжил анализ опыта взаимодействия христианских культур и иудаизма в западнохристианских странах по сравнению опытом Древней Руси. Общая цель этих усилий -- продвинуться вперед в анализе типологически релевантных черт отношения к иудаизму и иудеям в культуре средневекового западнохристианского мира по сравнению с восточнохристианским, и vice versa.

В проблематику проекта (среди прочих) легли следующие вопросы:

• какие дискурсы отношений с иудаизмом были устойчивыми и структурообразующими, а какие - таковыми не были в локальных христианских культурах Европы, и чем в этом отношении православный Восток Европы отличался от «латинского» Запада?

• какую роль собственно богословские традиции и, шире, традиции религиозной мысли сыграли в формировании устойчивых взглядов на иудаизм иудеев в христианской культуре Руси и «латинского» Запада?

• в чем именно состоят успехи последних десятилетий в изучении средневековых дискурсов взаимодействия христианства с иудаизмом в православных и западнохристианских культурах?

На коллоквиуме возобновилась дискуссия, начатая 30 сентября 2015 во время семинара «Религиозная нетерпимость и антииудейские дискурсы в христианской культуре Запада и Востока Европы в средние века».

На этот раз с докладами выступали В.Я. Петрухин, А.В. Стрелецкий, М.В. Дмитриев, А.М. Шпирт и М.Ю. Андрейчева.

В.Я. Петрухин в докладе «Евреи в русском средневековом летописании» обратился к древнерусским источникам XI - XV вв. и подчеркнул, что все упоминания о евреях в них имели символический характер (отсылка к ветхозаветной или новозаветной истории, евреи как архетипические еретики, богоубийцы) и не отражали реальный опыт христианско-еврейского взаимодействия в Киевской или в Московской Руси. С этих позиций докладчик критикует как еврейский национальный романтизм, для которого характерен поиск еврейского присутствия в Восточной Европе еще в раннем средневековье, так и пафос православных публицистов или историков, демонстрирующих угрозу еврейского миссионерства (см., в частности: Петрухин В.Я. Киевское восстание 1113 года и еврейский погром (в интерпретации В.Н. Татищева). Славяноведение. 2013. №2. С. 3–11; он же. Евреи в древнерусских источниках, 11-13 в. // История еврейского народа в России. М., 2010. С. 214-240). Киевское письмо (не позднее 12 в.), до последнего времени являвшееся единственным свидетельством существования еврейской общины в Киеве, теперь вызывает сомнения в том, что касается его датировки и локализации (подробнее: здесь).

А.В. Стрелецкий (МГУ) в докладе «О Христе Иисусе нет варвара и скифа, ни эллина, ни иудея, но новая тварь»: к дефиниции ереси у Епифания Кипрского» рассмотрел отношение к ереси и ортодоксии в восточной патристике. Епифанию Кипрскому (IV в.) принадлежит первая попытка систематизации и классификации ересей, которые он расположил в хронологическом порядке – варварство, скифство, эллинство и иудейство -- и в контексте религиозной истории или истории спасения. Основываясь на посланиях ап. Павла, Епифаний дает новую трактовку времени, которое вместе с историей завершилось с пришествием Христа. В новом пред-эсхатологическом мире нет места ересям, которые суть не отклонения от истинной веры, но наследие дохристианского прошлого. Византийская империя же не принадлежала историческому времени, это было царство святых, в котором не было места неверию. Подобный взгляд на время, историю и церковь, по мнению докладчика, обусловил специфический подход к иноверию в византийском праве и в полемической литературе, для которой характерно отсутствие какое-либо углубленного интереса к какому-либо чужому вероучению, исламу или иудаизму.

Доклад М.В. Дмитриева (МГУ-ВШЭ) «Конститутивные черты антииудейских представлений в памятниках традиционной православной культуры Востока Европы ( XVI - перв. пол. XVII века)» напомнил активный интерес польских церковных и светских авторов XVI – начала XVII вв. к иудаизму и евреям. Польская литература о евреях носила ярко выраженный враждебный характер и ей были присущи (как структурные, определяющие мотивы) «химерические» представления об евреях (понятие, введенное Г. Лангмуиром). Параллельно создававшиеся в православной культуре Речи Посполитой «химерических» представлений не знают. За этим, видимо, стоит нечто большее, чем просто наличие или отсутствие «дегуманизирующих» трендов в антиидейской полемики. Сама структура дискурсов, сопровождавших осмысление христианской традиции как именно иудеохристианской, предположительно, была разной, и эта большая проблеме нуждается в последовательно компараьтивистском изучении.

А.М. Шпирт (МГУ) в докладе «Христианские» и «еврейские» источники в трактате Иоанникия Галятовского «Истинный Мессия» обратился к сочинению известного украинского православного автора второй половины XVII в. Иоанникия Галятовского «Мессия правдивый». Он показал, какими источниками пользовался Галятовский при написании своего антииудейского трактата, для которого характерно тесное переплетение схоластических и богословских аргументов с сатирическими и фольклорными мотивами. Доклад был продолжением прежних исследований и диссертации А.М. Шпирта (Шпирт А.М. «Мессия Правдивый» Иоанникия Галятовского // Славяноведение. 2008. № 4. C. 37 – 45; Шпирт А.М. Этноконфессиональные отношения на восточных землях Речи Посполитой в середине XVII века (еврейско-христианские отношения). Автореферат … канд. истор. наук. М., 2009)

Состоялось и выступление М.Ю. Андрейчевой (ВШЭ): она обратилась «К анализу упоминаний иудаизма и евреев в Повести временных лет». Хотя в древнерусской летописи иудеи упоминаются редко (например, в рассказе об «испытании вер» князем Владимиром), много чаще они могут выступать как фигуры умолчания. Для летописца иудеи были «родоначальниками» всех ересей, и в описании ислама и католицизма Нестор показывает их «иудейский» субстрат. Неверие и ересь – это лишь разные варианты «бесовоского» учения, и иудейство в этом смысле ничем принципиальным не отличается от эллинства.

Доклады вызывали продолжительные дискуссии, во время которых в центре внимания оказывалась – наряду со специальными вопросами – проблематика сходств и отличий в отношении к иудаизму и евреям западнохристианских и византийско-православных культур средневековья.