Как изучать и как преподавать СРАВНИТЕЛЬНУЮ историю религиозных и культурных традиций православного Востока и латинского Запада Европы?

Публикуем отчет о состоявшемся 26 июня круглом столе и приглашаем принять участие в в disputatio post factum, которую открывает реплика Ури Гершовича

Как изучать и как преподавать

СРАВНИТЕЛЬНУЮ историю религиозных и культурных традиций

православного Востока и латинского Запада Европы?

Такой теме была посвящена прошедшая 26 июня 2015 г. в ЛМИ  двенадцатая академическая дискуссия из цикла «Дискуссионное Средневековье»,  организуемого Лабораторией. Эта встреча и этот цикл - часть программы «Восток и Запад Европы в Средние века и раннее Новое время» (информация на сайте ЛМИ ВШЭ).

«Дискуссионное Средневековье» - это цикл именно дискуссионных встреч, задача которых состоит в том,  чтобы выносить на обсуждение специалистов те или иные спорные проблемы сравнительной истории Запада и Востока Европы, прежде всего – Запада Европы и Руси и России. Ещё одна цель «Дискуссионного средневековья»  в том, что наши встречи призваны помочь модернизировать и обогащать  университетские курсы средневековой истории новыми идеями, поворотами, приёмами, знаниями о современном состоянии мировой медиевистики. Первые одиннадцать дискуссий такого рода состоялись в  2012 - начале 2015 гг. и были посвящены  проблематике  «национального», секулярного сакрального, конфессионально-специфического в христианских культурах, культу святых, религиозной терпимости и нетерпимости в прошлом православных и «латинских» обществ Европы в Средние века. 

 

В этот раз в центр дискуссии, которая продолжалась рекордно долго (пять с половиной часов!) и собрала (учитывая флуктуации) около 25-30  участников, была поставлена  в высшей степени «практическая» задача: представить ряд «оптимистических» примеров успешного применения сравнительного подхода к изучению и преподаванию истории культур Востока и Запада Европы в средние века…; поделиться горечью неудач…; предостеречь от ошибок…; донести радости, огорчения и страхи до сведения заинтересованных через публикацию материалов круглого стола на сайте ЛМИ (с возможностью поместить на нём и голоса, звучащие post factum…)

 

Как обычно, дискуссия была организована вокруг заранее анонсированной повестки дня:

 Сравнительное изучение культур и христианских традиций Востока и Запада Европы в Средние века: примеры успехов, неудач, тупиковых дорог…

Допетровская Русь и современный ей Запад: примеры релевантных различий в христианской культуре и в культуре «вообще»…

Как  продвинуться  вперед в сравнительном изучении христианских культур Запада и Востока Европы? Как конвертировать плоды «академической науки» в практику университетских курсов?

 

Дискуссию открыло элегантное, энергичное и очень стимулирующее выступление Олега Сергеевича Воскобойникова (ВШЭ – МГУ), который говорил о том, что история христианства, конфессиональных традиций внутри христианства, нехристианских традиций пока ещё (всё ещё!) не нашла адекватного места в наших курсах и университетских учебниках. С другой стороны, проведение любого просеминара или специализированного семинара, да и любого занятия по истории Средних веков и раннего Нового времени не может не брать во внимания того простого факта, что христианство в самом деле было центральной и базовой конструкцией средневековой цивилизации. А при обращении к этим сюжетам опереться оказывается практически не на что, так как пособия соответствующих «реперных точек» не предлагают, а вынесенные из школы знания таких точек никак не заменяют В цикле «вопросы-ответы» после выступления О.С. Воскобойникова внимание оказалось приковано к проблеме конфликта конфессиональных предпочтений преподавателя и того предмета из истории христианства, который он преподает. Одна точка зрения: верующему преподавателю или преподавателю-атеисту (агностику) невозможно «нейтрально» подойти к предмету. Другая: это возможно, но нужно избегать тех сюжетов, на которые невозможно взглянуть без конфессионального пристрастия.  

 

Михаил Владимирович Дмитриев (ЦУБ МГУ – ЛМИ ВШЭ), говоря на тему «Православный «Восток» и латинский «Запад» Европы: два христианства – две культуры? Из опыта осуществления ряда научных и образовательных проектов»…», сосредоточился на собственно научных результатах осуществления международного проекта «Влияние православия и западного христианства на общества. Сравнительный подход», начатого в середине 1990-х годов Центром украинистики и белорусистики МГУ и его партнерами (сведения о проекте и его плодах  размещены на сайте ЦУБа МГУ). Первый шаг проекта, посвященный сравнительному подходу к истории монашества, был скорее неудачей – в том смысле, что большая международная конференция в Париже в сентябре 1995 г. (чьи материалы составили толстый том, опубликованный в Женеве уже весной 1996 г. - Moines et monastères dans les sociétés de rite  grec et latin. Etudes publiées par J.-L. Lemaitre, M. Dmitriev et P. Gonneau. Genève: Librairie DROZ, 1996) привела к публикации большого сборника статей, а не собственного сопоставительного исследования. Второй, посвященный сравнительному взгляду на культ святых и его политическим и социальным функциям в двух традициях, был удачным лишь отчасти, так как в большой книге, опубликованной по следам  конференции во Вроцлаве в июне 1997 года (Fonctions sociales et politiques du culte des saints dans les sociétés de rite grec et latin au Moyen-Âge et à l’époque moderne. Approche comparative. Sous la direction de M. DERWICH et M. DMITRIEV, Wrocław: LARHCOR, 1999), лишь 3-4 статьи были попыткой именно компаративистски подойти к изучению культа святых. Но три последующих этапа были много более успешны. На одном из них (две книги [Les Chrétiens et les Juifs dans les sociйtйs de rites grec et latin. Approche comparative. Actes du colloque organisé les 14-15 juin 1999 а la Maison des Sciences de l’Homme (Paris). Textes réunis par M. Dmitriev, D. Tollet et E. Teiro. Paris: Honoré Champion Editeur, 2003; Евреи и христиане  в  православных обществах Восточной Европы.Под ред. М.В. Дмитриева. М.: Индрик, 2011], ряд статей) был получен результат, который можно резюмировать в тезисе: «химерические формы» антисемитизма (термин известного американского ученого   G. Langmuir’а) не были присущи дискурсам византийско-православной культуры вплоть до XVII века. Это связано, видимо, с какими-то не вполне пока понятыми особенностями взгляда на евреев и иудаизм на Востоке средневековой Европы и имело существенное влияние на то, как развивался антисемитизм в двух ареалах христианского мира и в Средние века, и позднее. Второй из успешных этапов связан в изучением взаимодействия христианских традиций и дискурсов протонациональной идентичности. Оказалось, что в средневековом восточном христианстве (вопреки широко привитым предрассудкам)  присутствовали конструкты и традиции, которые препятствовали возникновение внутри именно христианского дискурсивного пространства «этнических» механизмом номинации и легитимации политических и территориальных сообществ. Эта сторона общей проблемы «Восток и Запад христианства» отражена также в двух книгах (Религиозные и этнические традиции в формировании национальных идентичностей в Европе. Средние века – новое время. Под ред. М.В. Дмитриева. М.: Индрик, 2008; Confessiones et nationes. Discours identitaires nationaux dans les cultures chrétiennes: Moyen Âge – XX^e siècle. Textes réunis par Mikhaïl-V. DMITRIEV  et Daniel TOLLET. Paris : Honoré Champion éditeur, 2014) и ряде статей. Наконец, посвященный отношению к исламу и мусульманам  проект, осуществленный уже в рамках деятельности ЛМИ в 2012-2014 годах, показал, что некоторые культурно-религиозные механизмы Московской Руси (в много большей степени, чем политический прагматизм) привели к тому, что здесь стала возможной социальная интеграция мусульман без их ассимиляции, и это образует резкий контраст по сравнгению с опытом «латинского» Запада Европы в Средние века и раннее Новое время. Соответствующая книга находится в печати. М.В. Дмитриев привёл и ряд примеров того, как  современные исследования (российские, немецкие, англоязычные, французские) обнаруживают прямое воздействие конфессиональной специфики двух традиций на общества Востока и Запада Европы (тут особое и важнейшее место занимают труды Бориса Андреевича Успенского, но речь шла и о многих других исследованиях, в том числе и зарубежных - Ф. фон Лилиенфельд, Г. Шульца, А. Дюселье, А. Береловича, В. Кивельсон, М. Раева и др.)

 

Ури Гершович (Исследовательский центр Еврейского музея, Москва), чья тема была обозначена как «Метод мультиидеологического образования: опыт и перспективы» поделился опытом проведения таких семинаров во время летних школ российской Ассоциации преподавателей иудаики  «СЕФЕР» и в некоторых учебных курсах. 

Начнем с определения понятия идеологии. Согласно википедии: «идеология – это система концептуально оформленных взглядов выражающая интересы различных социальных классов и других социальных групп». Подобное определение, сразу же ассоциирует понятие «идеологии» с социальным компонентом, с интересом некоторых общественных групп. На самом деле это понятие возникло в несколько другом контексте, ввел его Дестют де Траси в своем сочинении, которое называлось «Элементы идеологии». И по его мысли идеология должна была представлять собой своего рода тривиум знаний, она должна была стать грамматикой, логикой и риторикой общей системы знания. Основываясь на сенсуалистской философии Локка, он полагал, что система знания может быть выведена из чувственного опыта и должна иметь определенного рода обоснование. Обоснование знаний должно было вывести человечество на столбовой путь познания.

К середине XIX века, возможно, благодаря произведениям Маркса, это понятие стало пониматься иначе: как система взглядов и идей, которые отражают определенного рода интересы, которая имеет манипулятивный характер, которая навязывается кому-то благодаря чьим-то интересам  - как система, которая в своей основе имеет ложный характер. Ложный - не потому что заведомо предлагается ложь, а потому что эта система взглядов имеет отношение не к категориям истины и лжи, а к системе ценностей, к категориям добра и зла. Таким образом, термин «идеология» стал носить скорее негативный характер, который мы сегодня все знаем, который отражен в вышеприведенном определении.

В средневековой мысли есть аналог понятию «идеология». Средневековые философы, такие как, например, аль-Фараби (и его последователи), были религиозными мыслителями, имели определенного рода взгляд на то, что называлось системой верований и мнений. Частью религии с их точки зрения была стать разработка этой системы верований и мнений. С точки зрения школы аристотеликов система верований и мнений должна была определяться на основе философской истины. Только исходя из знания истины, можно построить правильную систему верований и мнений, а также и законодательную систему, то есть право. С точки зрения аль Фараби, религия – и есть объединение этих двух «факультетов», теологии и права. Теологи разрабатывают верования и мнения, юристы – законы. Вместе с этим получается, что теология и юриспруденция  являются инструментами политическими, и сама религия является инструментом политическим. Так вот, разработка системы верований и мнений во многом похожа на понятие идеологии и возможно является прототипом этого понятия.

Де Траси скептически относился к знанию, которое может быть получено свыше, ведь он говорит с точки зрения философских идей Просвещения. Человечество должно прийти к этим знаниям, а чтобы прийти к этим знаниям оно должно построить систему, которая позволит это сделать. Эту функцию и должна была выполнять наука идеология. Если говорить о средневековой концепции о системе верований и мнений и её связи с наукой и философией, истиной, то можно найти своего рода отражение этого взаимоотношения в современных концепциях. Если с точки зрения аристотеликов разработка системы должна определяться истиной (зависимость от науки полная), то, с другой стороны, существовала, например, школа исламской рационалистической теологии (калам), парадигматически схожая со святоотечеством, которая занималась не философией, а непосредственно разработкой верований и мнений. В каком-то смысле это - идеологи, которые разделяли науку и теологию (разработку верования и мнений), подчиняя первую второй.

Сегодня не нужно доказывать, что не только наука может влиять на идеологию, но и идеология  - на науку. Это является одной из проблем современных разработок, касающихся проблем идеологии.

Я приведу комментарий к притче об изгнании из райского сада средневекового еврейского философа Маймонида. Человек был чисто интеллектуальным существом, который познавал истину и ложь и больше ничего. Его прегрешение состояло в том, что он обратился к чувственности и благодаря этому он оказался в несколько другой сфере, сфере различения между добром и злом. Это скорее сфера этики, нежели разума. И человек увлекся этим различением, потому что человек жаждал власти (хотел быть подобен Властителю). Почему переход к сфере «добро-зло» связан с обретением власти? Истина и ложь не зависят от меня, они объективны, и я над ними не властен, а вот добро и зло – это то, что именно я могу устанавливать. И в этом смысле человек увлекся тем, что может превратить его в субъект власти. За то, что он увлекся этим, у него было отнято не только различение истины и лжи, но и различение добра и зла. Различение добра и зла стало для него делом усилия и труда, он не способен различить добро и зло, он выращивает это различение. Если вы помните, в самой библейской истории говорится, что человек выслан на землю, чтобы обрабатывать ее и в поте лица своего, выращивать хлеб. Маймонид понимает хлеб метафорически, и получается, что перед нами аллегория выращивания аксеологической шкалы, добра и зла, которые человек должен растить в поте лица своего. Этот комментарий Маймонида, эта аллегория, хорошо характеризует идеологическую сферу в целом, если проводить аналогию между теологией (богословием) и идеологией. Идеологическое пространство оказывается сферой, в которой, как человеку кажется, он имеет определенную власть, в которой он может манипулировать сознанием других, знает, что такое хорошо и плохо. Но на самом деле этот путь оказывается чрезвычайно сложным, необходимо в поте лица своего выращивать эти координаты и ориентиры.

Как было замечено выше, само понятие идеологии становится негативным с середины XIX века, и понимание того, что в нем содержится нечто манипулятивное, становится общепринятым. Но если мы вслед за Марксом оцениваем идеологию как нечто манипулятивное, то, на самом деле, мы определяем не суть того, что собой представляет идеология, мы определяем ее причины. То есть причины возникновения идеологии состоят в том, что у некоторых слоев населения есть некий интерес. Этот интерес порождает систему ценностей, систему взглядов, которая выгодна этой группе населения и которая с помощью этой системы взглядов пытается навязать ее и укрепить свою власть над остальными.

Причинами возникновения идеологии можно считать социальные процессы. С этой точки зрения, социальные группы в борьбе за интересы инициируют создание идеологической системы, с ее помощью они стремятся к власти, стремятся к тому, чтобы подчинить всех остальных своим интересам. Это борьба классов и каждый класс имеет свою идеологию.

Но социология знания в ХХ веке двигалась по пути выявления и других причин возникновения идеологии. Идеология с точки зрения антипозитивистского, феноменологического направления может возникать просто в силу того, что жизненный мир человека определяет порождение определенного рода взглядов и ценностей, укорененных в условиях жизни человека, в культуре, в окружающей среде. Порождение идеологического – это, по сути, порождение ориентации в мире, в котором человек существует только в определенной системе ценностей. По необходимости, в силу того что люди в разных условиях воспитываются и живут, возникают разные идеологии. Представители этой школы говорят о том, что окончательное выявление основ возникновения идеологии невозможно. И рационализация идеологического тоже не вполне возможна. Но сам импульс возникновения идеологии совсем другой по сравнению с классовой борьбой, он носит не социальный характер, а характер бытия человека в мире.

Есть еще одно направление, которое говорит о мифо-поэтическом истоке идеологии: что человек на самом деле склонен к мифо-поэтическому творчеству, оно является частью природы человека и оно ответственно за порождение идеологического поля. В этом смысле идеология оказывается системой ценностей и взглядов, которые человек продуцирует за счет мифо-поэтического творчества, которое позволяет ему ориентироваться в мире.

Какие бы причины не порождали идеологическое пространство, я остановился на них, чтобы показать, что само понятие достаточно сложно, и тот однозначный взгляд и аллергия по отношению к идеологическому, не совсем адекватны, нужно увидеть это явление с разных сторон.

К середине ХХ века (50-70 годы) в социологии знания возникает концепция деидеологизации, которая призывает к отказу от идеологического. Идеологическое как ложное, не имеющее отношение к истине, оказывается окрашено негативно. И те, кто по-прежнему позитивистски относятся к науке,  считают, что наука может заменить идеологию или что идеология может быть выправлена и превращена с систему объективного знания.

Почти сразу же, в течение десятилетия возникает противоположное движение – назад к идеологии. Почему? Если идеология так плоха, если она «морочит нам голову», зачем к ней возвращаться? (Вспомним Спинозу и его слова о религии. Религия морочит голову народу, в этом смысле идеология такой же на этот опиум для народа.) И, тем не менее, возникает движение за реидеологизацию. Звучит лозунг: назад к идеологии. Цитата: «идеология придает смысл миру и всему происходящему, дает систему ценностей и норм поведения». Оказывается, что человек, лишенный идеологии, оказывается в вакууме, заполнить который нужно чем-то, у него нет системы ценностей или она слабо выражена, она не охватывает всех явлений его жизни. То есть человек без идеологии оказывается в какой-то степени безоружным в мире, дезориентированным.

Я попробую дать иное определение идеологии, нежели то, которое я процитировал вначале. «Идеология – это связанная система идей и взглядов, определяющая мировоззрение, шкалу ценностей и поведенческих установок индивида как части некоторого сообщества». Если мы уберем коннотацию интереса, то идеология окажется тем, без чего человек не может жить. И здесь возникает определенного рода проблема, парадокс. С одной стороны, идеология стремится к тотальной власти, в пределе оказывается идеологией тоталитарной. С другой стороны, если нет идеологии, то человек оказывается в определенном роде вакууме. Цитата: «идеология стремится к тому, чтобы у человека была сформулирована система ценностей». Нужно просто понять, что делать, если я не имею идеологии. Интересный парадокс, отказ от идеологии, нигилизм приводит к созданию новой идеологии.

Возвращаясь к комментарию Маймонида, можно сказать, что человек по своей природе есть вообще существо идеологическое. Не важно, является ли идеология сказкой, мифом, ложным сознанием, человек не может не фантазировать. Человек без наличия определенной системы ценностей существовать не может. Этот парадокс отрицательного разрушительного влияния идеологии (Поппер: «идеология имеет силу ядерной реакции, очень деструктивную силу»), которая с другой стороны оказывается совершенно необходимой.

Особенно остро вопрос об идеологической самоидентификации встает на постсоветском пространстве, где крушение коммунистической идеологии привело к своего рода идеологическому  хаосу, неясности аксиологических координат. Религии пытаются занять свое прежнее место в постсоветском обществе, предлагая традиционные ценности. Но всегда ли этот процесс сопровождается осознанием основоположений той или иной религии? Не возникает ли путаница в системе ценностей?

Парадокс необходимости и опасности идеологии и привел меня к мысли о мультиидеологическом образовании.

Прежде чем рассказать о методе, два слова о том, как демократическое общество преодолевает этот парадокс. Оно это делает посредством введения двух понятий: плюрализм и толерантность. Плюрализм – признание множества идеологических сеток, вроде бы ограничивающее стремление к тотальности. С другой стороны, терпимость. Я должен быть терпим, толерантен.

Но на самом деле, ни с помощью плюрализма, не с помощью толерантности парадокс решить не удается, так как они сами содержат в себе парадоксальность. Например, до какого предела простирается терпимость? К какой идеологии я терпим, а к какой уже нет? Я терпим к идеологии нетерпимости или нет? Где границы той множественности, с которой я готов иметь дело? Западное общество постулирует плюрализм и терпимость, но оказывается есть такие идеологии, которые хотят уничтожить демократическое общество изнутри. Эта сложность приводит к идеологическому коллапсу.

Тот метод, который я предлагаю, может помочь сделать шаг к более глубокой толерантности, которая называлась бы не терпимостью, а пониманием.

Идея состоит в том, чтобы преподавать дисциплину на основе нескольких идеологических позиций. Гуманитарные области заведомо являются областями, в которых оценка, взгляд исследователя являются определяющими. Тем не менее, в современной академической среде материал подается как объективный, хотя он таким не является, он подается с определенных идеологических позиций. Я предлагаю эти идеологические позиции не скрывать, а обострять. Что это значит? Это значит, что если мы проходим какую-то тему, например, историю государства российского, у меня есть, как минимум, три блока. Каждый блок преподается с точки зрения определенной идеологической платформы, которую слушатели принимают во время обучения, не сопротивляется ей. Наоборот принимают как можно более цельно, пытаясь понять, на чем она основана. То есть вместе с изучением определенной темы, мы изучаем основы той или иной идеологической системы, пытаемся понять, как нужно взглянуть на эту тему с точки зрения той идеологии, которую мы на себя приняли. Мы уточняем это, заостряем эти моменты, пытаемся основоположения идеологической системы и глазами этой системы взглянуть на тему. Закончив блок, переходим к изучению темы с точки зрения другой идеологической платформы. Меняя «идеологические очки», мы пытаемся в них ориентироваться и смотреть на различные явления.

Конечно, нельзя ставить знак равенства между идеологией и религией. Отдельный интересный вопрос, который остается за рамками данного сообщения, в какой степени идеологическое в том или ином его понимании пронизывает религию. Но, так или иначе, частным случаем мультиидеологического образования может быть мульти-конфессиональное образование. Такой тип образования, несомненно, будет способствовать развитию межконфессионального диалога. Его можно  использовать в тренингах, организуемых для духовных лидеров различных конфессий, порой слабо представляющих идейные и мировоззренческие основания своих коллег, исповедующих иную религию. Кроме того, этот метод с успехом может применяться в подготовке религиоведов и культурологов.  

Не все участники круглого стола согласились, что «идеологического» подхода невозможно избежать, хотя эффективность такого подхода для «вживания» и «вчувствования» в ту или иную традицию признали, кажется, все присутствовавшие. Однако возникло сомнение и следующего рода: не стал бы такой подход опасным методом индоктринации в тех случаях, когда «идеология» исходит из тех или иных  деструктивных посылок…

 

Светлана Александровна Яцык (ЛМИ ВШЭ) в выступлении на тему «История христианства, история церквей, история Церкви в университете: взгляд недавнего студента…» поделилась впечатлениями о том, как строятся такого рода курсы, в частности, в МГУ после воссоздания там кафедры истории церкви. Опасностей тут оказалось много: как построить лекции и семинары по истории церквей так, чтобы не повторять в них то, что было уже представлено в других курсах; как перейти от церковно-политической истории к истории христианства в той его модальности, которая была усвоена в обществе; как найти адекватную терминологию для передачи содержания, например, латинских текстов на русский язык? Выступление С. Яцык породило ряд других скорее грустных и тревожных мнений о том, как именно история христианства в настоящее время представлена в университетской системе образования. Прозвучало предложение сделать терминологические коллизии при переводе с латинского на русский предметом специального воркшопа ЛМИ.

 

Наш коллега из МГУ им. М.В. Ломоносова Иван Андреевич Фадеев («Средневековый иудаизм и христианство: поле диалога и конфликта (из опыта преподавания спецкурсов по иудаике на философском факультете МГУ») приводил примеры того, что даже студенты-религиоведы оказываются не в состоянии опереться на знания первых лет обучения при обращении к новым, более сложным проблемам, например – к проблематике иудаизма. Поэтому И.А. Фадееву вместо задуманного поисково-проблемного курса пришлось преподавать своего рода «социальную историю» иудаизма. Эта частная проблема привела докладчика и собравшихся к постановке драматического вопроса о том, что студенты даже в МГУ не усваивают большей части того, что им преподается. Последовали мнения о достоинствах и недостатках новой, трехступенчатой системы образования и о том, насколько глубоко должны бы быть реформированы логика и содержание экзаменов, которые пока не обеспечивают ни объективной оценки, ни реального накопления знаний.   

 

Наш другой коллега из  МГУ, Иван Павлович Давыдов (философский фак-т), выступил с сообщением «Из опыта преподавания истории христианских расколов студентам МГУ». Речь шла о том, что ныне существующие учебники не отвечают истинным потребностям университетов и вузов; что для изучения истории христианства в Европе роль прекрасного учебника могла бы сыграть недавняя книга О.С. Воскобойникова «Тысячелетнее царство»; что ряд «проблемных» семинаров (как раз вроде проводимого круглого стола), чьи дискуссии выносились бы на сайт, могли бы существенно помочь в решении накопившихся  проблем; что преподавание истории религий на непрофильных факультетах МГУ сталкивается с двумя труднопреодолимыми в настоящее время трудностями: а) студенты не хотят «напрягаться» во время учебы, а характер экзаменов их к этому не побуждает; б) в опыте студентов отсутствуют гуманитарные знания, на которые можно было бы опереться в преподавании религиоведческих дисциплин; модель «мультиидеолиогического» образования практически несовместима с самими посылками университетской системы…

 

Алексей Олегович Крылов (ПСТГУ) в выступлении «Католические и византийско-православные традиции в России рубежа  XVII и XVIII в. (опыт работы над диссертацией о св. Димитрии Ростовском)» говорил о том, как в университетских курсах может быть отражена имеющая огромное значение проблема изменения самого содержания нормативной религиозной культуры России в петровскую и послепетровскую эпоху. Деятельность и сочинения Св. Димитрия Ростовского – прекрасный примерусвоения западных традиций в православной культуре России. По мнению одних, это был синтез, не разрывавший с византийской традицией; по мнению других – начало «вавилонского» пленения православной церкви России протестантскими и католическими вероучительными установками. А.О. Крылов приводил аргументы (пригодные и в университетских курсах) в пользу первой интерпретации. В дискуссии звучали голоса, говорившие о том, что по ряду параметров разрыв с прежними традициями православной религиозной культуры был поистине драматическим. «Догматическое богословие» митр. Макария было очень далеко от византийской патристики и религиозной мысли Московской Руси. Вывод для преподавания: желательно донести до студентов, изучающих историю России, в чем тут состоит проблема и в чем её огромное значение для адекватного понимания путей развития русской культуры.

 

Благодаря выступлению одной из участниц круглого стола (учителя французского лицея им. А. Дюма в Москве, Марины Владимировны), на пятом часу дискуссия повернулась в сторону нужд и состояния школьных курсов истории в той части, какая касается истории религий. Пришедшие как бы обрели второе дыхание, ибо оказалось, что не только равнодушное, но и спокойное отношение к этой теме невообразимо. Особенно болезненным оказался вопрос о том, как историки- выпускники университетов могли бы, могут или не могут помочь тому, чтобы наши школьники точнее, полнее и терпимее смотрели бы на историю разных религиозных традиций. Речь шла конечно и об ЕГЭ (мнения о степени полезности этого нововведения были очень разными); о том, что вне ЕГЭ история оказывается не востребована; о том, как плохо обстоит дело со знанием школьниками и учителями религиозных традиций; как трудно привить толерантный взгляд на культурные и религиозные различия, если сами знания о культурах  и религиях столь ограниченны; что компаративистские подходы здесь более чем нужны…

 

Как бы то ни было, есть один тезис, с которым были согласны, как кажется, все участники круглого стола: нужны именно сравнительные и именно конфессионально-нейтральные программы  обучения студентов тому, что такое мировые религии, как они претворились в культуру отдельных стран, как их средневековые основания дожили до наших дней… Видимо, разработка отдельных аспектов этой проблематики должны быть продолжена и в ходе новых встреч заинтересованных и ответственных «практикантов» наших университетов….

 

Наш круглый стол был задуман как an open end meeting… По итогам круглого стола был опубликован прекрасно подготовленный Полиной Василенко транскрипт выступлений и дискуссий, выверенный, отредактированный и одобренный выступавшими… И переходим теперь к следующей стадии обсуждения поставленных вопросов: приглашаем заинтересованных присылать их комментарии, соображения, проекты… Цель – публикация на нашем сайте мнений, предложений и отсылок к полезному опыту всех тех, что хочет помочь сохранению и распространению в наших университетах и школах конструктивных, творческих и интересных курсов, семинаров, классов, которые имели бы дело со сравнительной историей христианства, ислама, иудаизма и других религий нашего вчерашнего, сегодняшнего и завтрашнего мира…

 

Два главных «прикладных» вопроса остаются теми же, что и были объявлены в agenda проведенного круглого стола:

 

Как  продвинуться  вперед в сравнительном изучении и преподавании истории христианских культур Запада и Востока Европы?

Как конвертировать плоды «академической науки» в практику университетских курсов?

 

Присылайте Ваши  предложения, наблюдения, идеи, сведения о позитивном и негативном опыте для публикации на сайте ЛМИ. Писать следует Михаилу Владимировичу Дмитриеву по адресу dmitrievm300@gmail.com .

 

---

 

Disputatio post factum

בס''ד

 

Д-р Ури Гершович

 

Мульти-идеологическое образование

 

 

 

Академическое изучение гуманитарных наук в современном мире пытается придерживаться нейтральной, объективной позиции, стремясь избежать идеологической окраски подачи материала. Это совершенно естественно в виду посыла научной объективности и понятно с учетом ясно осознанной в XX в. «опасности» и «ложности» идеологии как совокупности социально-политических установок, идей и теорий, завуалировано (а иногда – явно) выражающих интересы определенных социальных групп, и в той или иной форме навязываемых всем остальным членам общества. Однако пафос отказа от идеологий содержит в себе двойную ловушку. Во-первых, на деле в гуманитарных науках (во всяком случае, в значительной части сфер) нельзя избежать идеологии, идеологическое так или иначе проникает и в заретушированном виде присутствует, ибо ни сам процесс образования, ни гуманитарное знание как таковое не могут быть безоценочными. Во-вторых, декларируя отказ от идеологии, гуманитарные науки (за исключением соответствующих социологических штудий), как бы перестают замечать и различать этот феномен, что парадоксальным образом приводит к атрофии критики идеологий, к своего рода ослаблению иммунитета по отношению к идеологическому. 

 

Мульти-идеологическое образование предлагает иною стратегию обращения с идеологической составляющей. Вместо попыток игнорировать идеологическое, предлагается, напротив, заострить его и как можно точнее определить его основания. А для того, чтобы избежать тенденциозности и грубого влияния той или иной идеологии, необходимо, чтобы процесс обучения включал как минимум три различные идеологические платформы. Участникам образовательного процесса заранее известно, что подача материала определенной гуманитарной дисциплины (история, культурология, религиоведение и т.п.) на разных этапах будет вестись в перспективе той или иной идеологической платформы. Учащимся предлагается на время «в игровом режиме» принять ту или иную идеологическую платформу и сквозь ее призму изучать определенный блок материала. Вместе с тем, в процессе обучения происходит интенсивная рефлексия относительно основоположений идеологической системы[1], в рамках которой ведется изложение, их позитивно-критическое осмысление «изнутри» с целью прояснения конструкции идеологической системы и, возможно, с целью ее «усовершенствования».  В заключении курса – сравнительный анализ и критика «извне» соответствующих идеологических систем. Подобного рода образовательный процесс снабдит гуманитариев мощным инструментом различения идеологического, управления им, возможности обретения истинной дистанции по отношению к идеологии и анализа различных явлений культуры с точки зрения наличия в них идеологической составляющей.

 

 

 

Помимо чисто академических штудий, мульти-идеологическое образование как метод может иметь прикладной характер и оказаться мощным инструментом в социально-культурной сфере в рамках неформального образования, в образовательных программах для молодежи, в организации особого рода тренингов при подготовке узких специалистов определенного профиля – журналистов, педагогов, социальных работников, политиков и т.д.

 

Насущность и потенциальная эффективность этого метода обусловлена следующими социально-культурными факторами:

 

 

 

·     кризис идеологий в западном мире и в странах, переживших тоталитарные режимы

 

·     появление эрзац-идеологий и растущее влияние фундаменталистских идеологий

 

·     поверхностная сущность плюрализма и толерантности, декларируемых современным демократическим обществом

 

·     динамическое взаимодействие идеологий и непроясненность их оснований в современном мире

 

 

 

Все перечисленные факторы взаимосвязаны. Осознание негативных аспектов идеологии на Западе оформилось в концепцию деидеологизации в 50-70-х годах прошлого века. В странах Восточной Европы дискредитация идеологии – естественный результат освобождения из под пресса тоталитарного режима. Но деидеологизация не может не привести к определенному вакууму общенациональных (или интернациональных) идей и ценностей. Этот вакуум заполняется либо эрзац-идеологиями, наподобие фан-движений, либо завуалированными под религию идеологиями, основания которых, как правило, не ясны большей части их адептов. Подобные эрзац-идеологии появляются по той простой причине, что, как это признают современные социологи, «идеологии дают человеку общую ориентацию в жизни, цели и задачи, приготавливают его к осуществлению этих целей, дают систему ценностей и норм его поведения» (Я. Барион).

 

Демократическое общество, провозглашая плюрализм и толерантность, оказывается бессильным перед лицом эрзац-идеологий и деструктивных идеологических движений главным образом потому, что попросту не понимает их оснований. Недостаточно провозгласить плюрализм. Истинный плюрализм предполагает понимание альтернативной точки зрения, которой предоставляется право на жизнь. Аморфность или непроясненность основ той или иной идеологической системы, а также их интенсивное взаимодействие и трансформации в современном обществе осложняют и без того не простую проблему идеологической самоидентификации для индивидуума, а в плане социальном исключают принятие эффективных политических решений.  

 

 

 

Мульти-идеологическое образование как метод дает умение вскрывать основоположения идеологий и навыки конструирование идеологических систем. В обществах с остро конфликтующими идеологическими системами, использование подобного метода в образовании, может привести к истинному плюрализму. Этот метод неоценим в воспитании и подготовке лидеров. Его использование в подготовке политиков может помочь им разобраться в глубинных основах различных идеологических направлений и повысить эффективность своей деятельности.

 

Частный случай мульти-идеологического образования – мульти-конфессиональное образование, которое с успехом может применяться в подготовке религиоведов и культурологов, а также использоваться в тренингах, организуемых для духовных лидеров различных конфессий, порой слабо представляющих идеологические основания своих коллег, исповедующих иную религию.

 

 

 

Ниже примеры конкетных мини-курсов, в которых мог бы использоваться предлагаемый метод.

 

 

 

 

 

Модель мульти-конфессионального образования (платформы: иудаизм, христианство, ислам)

 

 

 

Возможные темы для мини-курсов:

 

 

 

Средневековая культура

 

 

 

1) Религиозная полемика в Средние века

 

2) Вера против разума

 

3) Теология и догматика: причины их появления и влияние на развитие культуры 

 

4) Роль пророка в монотеизме

 

5) Отношение к насильственной смене вероисповедания

 

6) Положение евреев и их статус в христианском и мусульманском мире в Средние века

 

7) История развития библейской экзегезы

 

 

 

Новое время

 

 

 

1)   Спиноза и другие еретики: ответы на вызов еретических учений

 

2)   Театр и религия. Режиссерский мастер-класс: Как поставить «Стойкий принц» Кальдерона / «Венецианский купец» Шекспира

 

3)   Феномен эмансипации в культуре Нового времени

 

4)   Нигилизм vs традиция: история противостояния

 

 

 

 

---

[1] Анализ состоит в выявлении, уточнении и  формулировке следующих функций идеологической системы: когнитивная, аксиологическая, моделирующая поведение, объединяющая в сообщества, мотивационная (побуждающая к определенным действиям).