«От символизма обычного права к символизму «права ученых» средневекового ius commune?»

В "Символическом Средневековье" выступил наш коллега с факультета права НИУ ВШЭ, доцент Дмитрий Полдников. О двухчасовых спорах на тему символизма правового мышления в Средние века рассказывает студентка Ирина Мастяева...

Дмитрий Полдников. «От символизма обычного права к символизму «права ученых» средневекового ius commune?»

5 февраля 2013 года на факультете истории НИУ «ВШЭ» состоялось очередное заседание семинара «Символическое средневековье». Лаборатория всегда рада сотрудничеству с представителями других наук, и на этот раз своеобразный «юридический диптих» (второй доклад по теме права состоится через три недели) открыл доцент кафедры теории права и сравнительного правоведения факультета права НИУ «ВШЭ», медиевист Дмитрий Полдников с докладом «От символизма обычного права к символизму «права ученых» средневекового ius commune?».

Докладчиком был предложен следующий план выступления.

1.В чем значение школы глоссаторов для права континентальной Европы?

2. Символизм и символы в современном в древнем и современном праве.

3. Насколько правомерно говорить о символизме глоссаторов?

4. Примеры символов в праве.

Д. Полдников начал свое выступление с обширного теоретического введения: как отметил докладчик, оно было рассчитано в основном на присутствовавших на семинаре студентов. Именно для них на слайдах сопровождавшей выступление презентации была представлена общая информация о use commune: его структуре (цивильное и каноническое право, реже феодальное и торговое), источниках каждого из видов права («Свод Юстиниана» для легистов, Священное Писание и Священное Предание для канонистов и тд.), научном переосмыслении источников каждой из ветвей права (глосса Аккурсия (цивильное право) и суммы и комментарии к декрету Грациана (каноническое право)).

Общей для всех видов права, как отметил Д. Полдников, в Средние века была культурная база: единая среда формирования (университеты), общие язык (латынь) и метод (схоластика).

Затем докладчик постарался сформировать у слушателей некоторое визуальное представление о use commune. Этой цели служила продемонстрированная им карта Европы с отмеченными на ней университетами и типографскими центрами. Комментируя карту, Д. Полдников перечислил крупнейшие юридические университетские центры: Северная Италия (XIV-XV вв.), юг Франции, Орлеан, Испания, Германия (XVI в.-XVI вв. – Германия последней в Европе отказалась от практического использования римского права).

Именно в этих центрах происходила рецепция (переосмысление, приспособление к местным условиям) источников римского права, распадающаяся на два этапа: теоретический (осмысление источников) и практический (адаптация и использование в действующей практике).

Затем докладчик объяснил свой выбор именно символизма школы глоссаторов в качестве предмета анализа. Важность школы глоссаторов представляется несомненной: именно благодаря глоссаторам формируется западная традиция права, подразумевающая представление о праве как о самостоятельной системе, существование особого круга людей, которые профессионально занимаются изучением права, осознание особой ценности права и, для континентальной Европы это характерно в особенности, формирование представления о праве как о науке, оперирующей абстрактными понятиями.

Обосновав свой выбор, докладчик дал краткое описание школы глоссаторов.

Школа глоссаторов существовала с конца XI в. и была первой юридической университетской школой в Западной Европе. Для толкования римского права глоссаторы использовали общенаучный для того времени схоластический метод. Именно глоссаторы возродили знание об источниках римского права.

Переход от школы глоссирования (то есть последовательного объяснения источников римского права) к комментированию с практическими целями происходил постепенно и завершился после составления так называемой «большой глоссы» (т.е. глоссы Аккурсия) ко всем источникам цивильного права (середина XII в.).

Как отметил докладчик, вся традиция глоссирования была связана, прежде всего, со сводом Юстиниана, а потому он счел необходимым рассказать о составе этого корпуса несколько подробнее.

Корпус Юстиниана включает в себя:

Дигесты – отрывки из сочинений римских юристов преимущественно, I-III вв.

Кодекс – указы (конституции) императоров от Адриана до самого Юстиниана.

Институции – учебник по римскому праву.

Новеллы – указы самого Юстиниана (были известны глоссаторам лишь частично и носили в Средние века название authenticae).

Докладчик также охарактеризовал корпус и с точки зрения объема каждой из его частей: около половины объема приходится на Дигесты, затем следуют Кодекс и Институции. На последнем месте – Новеллы. Глоссаторы преимущественно комментировали Дигесты.

Завершая теоретическую часть, докладчик более подробно рассказал об уже упомянутом им методе глоссаторов – схоластике (формальной логике), получившем распространение в период культурного возрождения XII в., уточнив, что основными приемами глоссаторов при работе с текстом были определение и деление понятий, и особо подчеркнул сакральное значение текста для глоссаторов. Именно с помощью схоластических приемов была сформирована научная доктрина того времени.

Далее докладчик познакомил слушателей с историографией темы, начав и с литературы посвященной глоссаторам. Эта литература, как отметил Д. Полдников, достаточно обширна: опубликованы как сами сочинения глоссаторов, так и обзорные курсы, в которых рассматривается история школы (Виноградов П.Г. Римское право в средневековой Европе. М., 1910; Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998 и др.) и справочные публикации для более подробного знакомства со школами глоссаторов. Существуют также отдельные монографии по методологии и по литературным жанрам школы глоссаторов.

Однако, несмотря на такой солидный массив литературы, работ, посвященных именно символизму школы глоссаторов, докладчику найти не удалось: существуют лишь работы, в которых символы рассматриваются не в качестве основной проблематики. Это вызывает, по мнению Д. Полдникова, закономерный вопрос: почему?

Главной причиной такого невнимания, по мнению докладчика, является неразработанность проблематики символа в современном праве.

Но каково в принципе значение понятия «символ»? Докладчик особо подчеркнул, что не ставил своей целью дать ответ на этот вопрос, и опирается скорее на точку зрения теолога Пауля Тиллеха, по мнению которого у слова «символ» множество значений. Развивая эту мысль, докладчик приходит к выводу, что каждая из наук имеет свое представление о символе. В качестве самого общего определения Д. Полдников предложил использовать определение символа, данное Лотманом (символ – это «план, выражающий нечто более ценное»), тем более, что Лотман, так же как и Тиллех, утверждал, что в каждой социальной системе существует знание о своем значении символа. Отсюда следует, что подобные знания есть и в праве, и оно также может использовать функционал символа (т.е. его способности передавать информацию, указывать на более важный объект, являться условным, конвенциональным знаком и сохранять значение только в определенных исторических условиях).

Далее докладчик представил результаты своих историографических изысканий, посвященных поиску работ юристов о символизме в праве.

Общие работы, посвященные этой тематике появляются еще в XIX в. В их числе докладчик отметил написанные в культурологическом ключе работы Кулишера (Кулишер М.О символизме в праве. Новые очерки из сравнительной истории культуры // Вестник Европы. № 7. 1883. С. 188-208) и Гинса (Гинс Г.К. Право и культура: процессы формирования и развития права. — Харбин: Русско-маньчжурская книготорговля, 1938).

Юристы же в собственном смысле, практики, связывали символизм в праве с понятием формализма (форма понимается как то, что доступно взгляду и является основанием для юридических последствий), то есть смотрели на символы более прагматично. Юридические символы для них означали или знаки, заменяющие подписи, или символ, указывающий на право собственности (в древнем праве), или символ, связанный с геральдикой. Культурологических работ о символах юристами было написано не много: докладчику удалось найти только одну достойную работу о символизме в зарубежном праве: Карасевич П.Л. Гражданское обычное право Франции в историческом его развитии. М.: Из-во А.И. Мамонтова и Ко, 1875. Однако это снова была работа по древнему праву: принято считать, что к современному этапу право утратило свой символизм. Примеры же символов древнего права хрестоматийны: солома, камень, горсть земли (знаменитая статья в «Салической правде»).

Современное возрождение интереса к тематике символизма, утраченного в советский период, (согласно гипотезе докладчика, опирающегося на одно из высказываний Лосева, это падение интереса стало результатом разгрома Лениным теории иероглифа Плеханова) докладчик связывает с общим возрождением юридической науки.

Однако это возрождение интереса было охарактеризовано Д. Плодниковым как относительное: работ по-прежнему мало и посвящены они либо древнему праву, либо символам государственной власти (герб, флаг, гимн). Редким исключением стали диссертация Никитина и статья Исаева (Исаев И.А. Символизм правовой формы: Историческая перспектива // Правоведение. 2002. № 6 (245). С. 4-10) (которая, впрочем, была оценена докладчиком как предлагающая слишком широкое толкование символа, а потому оставляющая после прочтения больше вопросов, чем ответов). Последнюю группу работ в предложенной докладчиком историографии представляли труды, посвященные истории символа.

Говоря об иностранной историографии темы, автор отметил, что и за рубежом проблема символизма в праве на удивление мало исследована, даже с точки зрения семиотики. Докладчику известна только одна западная работа о символизме в праве – книга Р. Кевилсона «О праве как системе знаков» 1998 г., оцененная в западных рецензиях как первая (!) работа, в которой поставлена проблема символа в праве. Впрочем, теми же рецензентами этот труд был оценен как скорее эрудитский, а не четко очерчивающей рамки дисциплины.

Тем не менее, историографическую часть своего выступления докладчик закончил оптимистичным выводом: несмотря на то, что тема явно недостаточно освещена в литературе, исследователям хотя бы есть от чего оттолкнуться в своей работе.

Переходя к основной части выступления, Д. Полдников озвучил определение символа из упомянутой уже работы Никитина: «символ – это создаваемый или санкционируемый государством условный образ, отличительный знак, представляющий собой видимое либо слышимое культурно-ценностное образование». Никитин также отмечает такую характеристику символа как конвенциональность. Санкционированность же символа государством по Никитину выражается в принятии специального закона (как ФЗ РФ о государственных гербе, флаге и гимне), установлении порядка использования символики, ответственности за нарушение этого порядка.

Еще одно сферой, в которой ярко выражен символизм права, по мнению Д. Полдникова, является авторское право, в котором символ может служить объектом интеллектуальной собственности.

Подводя итоги своего обширного теоретического введения, докладчик отметил, что согласно распространенной сейчас трактовке, современное право рассматривается как ушедшее от символизма, оперирующее абстрактными понятиями, в отличие от права древнего, которому символизм был свойственен. Учитывая, что изучение современного права привлекает исследователей гораздо больше, по мнению докладчика, не удивительно, что проблематика символизма в праве до сих пор остается неразработанной темой.

Основная часть доклада Д. Полдникова была посвящена ответу на вопрос: можно ли в принципе говорить о символизме права глоссаторов. Основная сложность, как отметил докладчик, заключается в том, что сами глоссаторы о символизме в праве не писали: отчасти потому, что символы отсутствовали в изучаемых ими источниках, отчасти потому, что то понятие символа, которое существовало к XIII в. не использовалось в праве – определение символа было предметом толкования богословов и восходило к патристике. К богословским определениям символа можно отнести, например, определение, данное Гуго Сен-Викторским: символ – это «коллекция видимых форм, отражающих невидимое содержание».

В целом же в богословии XII в., по мнению Д. Полдникова, можно выделить два основных определения символа: первое восходит к понятию «Символа Веры» как суммы религиозных догматов, второе определяет символ как синоним знака, то есть как нечто имеющее более глубокий, сокровенный, не доступный чувственному восприятию смысл (как знаки в Библии).

Именно из-за тесной связи с богословской традицией, как считает докладчик, применять символы в праве, основанном на корпусе Юстиниана, было затруднительно. Более того, основной метод глоссаторов, формальная логика, предполагал использование не символов, а, напротив, абстрактных понятий.

В подтверждение своих слов Д. Полдников процитировал высказывание одного из комментаторов XIV в., Альберико де Розата, критиковавшего «французский» (принесенный школярами-артистами, пришедшими из Парижа в Орлеан) метод комментирования именно за излишние софистичность и деалектичность, то есть, за образность. Альберико призывал следовать методу глоссаторов, все аргументы которых были цитатами из законов (то есть из «Свода Юстиниана»), а не брать за пример риторику богословов. Впрочем, и сами орлеанские профессора, такие как Пьер Бельпарш, жаловались на парижских артистов, не веривших, что за пределами свободных искусств есть еще какое-то неизученное знание.

На основе подобных цитат можно заключить, что символы в праве юристы старались не использовать. Однако докладчик предостерег слушателей от поспешных выводов: на деле именно в трактате одного из докторов орлеанской школы, Жака де Ревеньи, Д. Полдников обнаружил образное описание так называемого «голого пакта» (pacta nuda) (т.е. не наделенного исковой защитой) как рождающегося (!) голым и ищущего защиты у «одетого пакта» (pacta vestita).

Однако этот образ, как это ни удивительно, не был придуман Жаком де Ревеньи: юрист позаимствовал его у глоссаторов. Но как он попал в трактаты глоссаторов? Именно установлению происхождения образа «голого пакта» Д. Полдников посвятил финальную часть своего выступления.

Оказывается прилагательное «nuda» по отношению к пакту встречается в комментарии Ульпиана к «Эдикту претора», однако оно было употреблено юристом скорее в значении простой, не защищенный, нежели «голый». С юридической точки зрения это означает отсутствие основания для заведения иска.

В тексте Ульпиана никакой образности нет. Как же в итоге возник столь яркий образ? По мнению докладчика, средневековые юристы пришли к нему через построение синонимических рядов и формальную логику (определение и деление понятий). При делении понятий было важно найти логическую оппозицию, а самым простым противопоставлением к nuda оказалось именно «одетый». Таким образом, понятие «одетый пакт» объединило в себе все типичные контракты, существующие в римском праве.

Впервые термин «одетые пакты» фиксируется у Плацентина в XII в., правда, он использует другое слово со значением «одетый» – induta. Закрепившийся затем термин vestita использует во второй половине XII в. знаменитый глоссатор Аццо. Аццо связывает понятия «голого» и «одетого» пактов с другим символическим правовым понятием – так называемыми «силами пактов». «Сила пакта» – это его возможность служить для подачи исков.

Главной задачей глоссаторов второй половины XII в. было составить список «одеяний» пактов и понять, какие пакты как одеваются, какие относятся к одетым, а какие к голым.

Образ одетого и голого пактов закрепляется в глоссе Аккурсия (упомянув о ней, докладчик специально для студентов сделал небольшое методологическое отступление, объяснив, как правильно читать ссылки на глоссу Аккурсия в средневековых текстах (болонская система) и современных) и используется вплоть до юридического возрождения в XVI в.

В заключение своего выступления докладчик отметил, что образы «голого» и «одетого пактов» – далеко не единственные символы в праве. Прекрасными примерами символизма в праве могут служить также образы «древа исков» (классификация требований, всего их было 169) и «матери исков» (персонификация Юриспруденции).

Но для чего в принципе было необходимо использовать символы? Ответ на этот вопрос докладчик видит в использовании символов и визуализаций в педагогических целях, для облегчения восприятия. Таким образом, символы в сочинениях глоссаторов как бы занимают промежуточную позицию между конкретными символами права древнего и абстрактностью современного права.

По мере развития науки образность становится излишней, стал использоваться более сухой язык, сменились источники: на смену кодексу Юстиниана пришли национальные правовые акты, гражданские кодексы, в которых присутствовали уже только символы власти (герб, гимн) или атрибуты фирм и торговых марок.

В заключение Д. Полдников отметил, что тема символизма в праве ждет ещё своего исследователя.

После завершения выступления докладчик был буквально засыпан вопросами от самых общих (как вопрос Ю. Зарецкого о том, в чем вообще состоит проблематика темы символизма в праве) до мелких уточняющих (А. Марей поинтересовался критерием деления рецепции римского права на теоретическую и практическую, а А. Шишкова крайне заинтересовал вопрос о возможности существования антиправительственной правовой символики).

В ходе последовавшего за ответами на вопросы жаркого обсуждения М. Бойцов и О. Тогоева значительно расширили предложенную докладчиком историографию темы и напомнили о ряде других хрестоматийных политико-правовых символов (жесты изображенных на ковре из Байе и на миниатюрах «Саксонского зерцала» фигур, два тела короля, скипетр и кольцо в споре об инвеституре и тп.). А. Марей уточнил предложенный докладчиком состав «Свода Юстиниана». О. Тогоева обратила внимание на терминологическую путаницу в докладе: неразграничение понятий «символ» и «образ». М. Хорьков напомнил о «неуниверситетском» круге потребителей цивильного права, указав на то, что показанная докладчиком рукопись с изображением «древа исков», согласно её описанию на сайте библиотеки г. Грац, была даром епископа монастырю августинцев, при том, что эта была книга по светскому праву.

В заключение дискуссии О. Воскобойников отметил связь искусства красноречия, которому обучали юристов, и образности их языка, и пригласил всех присутствующих на следующий семинар «Символического средневековья», на котором состоится выступление А. Марея, также посвященное теме права.


                                                                                        Ирина Мастяева