В ЛМИ прошел семинар «Запад и Восток Европы и мусульманский мир в Средние века: религиозные и внерелигиозные аспекты конфронтации и диалога»
22 мая 2014 года Лаборатория медиевистических исследований провела очередной семинар в рамках исследовательского проекта «Христиане перед лицом Ислама. Византия, Русь, «латинский Запад», X - XVII вв.: структурные различия стратегий accommodating cultural difference?».
22 мая 2014 года Лаборатория медиевистических исследований провела очередной семинар в рамках исследовательского проекта «Христиане перед лицом Ислама. Византия, Русь, «латинский Запад», X - XVII вв.: структурные различия стратегий accommodating cultural difference?» на тему «Запад и Восток Европы и мусульманский мир в Средние века: религиозные и внерелигиозные аспекты конфронтации и диалога».
В этот раз семинар фактически превратился в мини-конференцию или коллоквиум с 9 докладами, в том числе докладами наших гостей из Новосибирска (В.Л. Портных) и Казани (Б.Р. Рахимзянов). Почти все докладчики принимали в участие в тех или иных предшествующих этапах проекта.
В «повестку дня» были включены следующие большие вопросы, к которым в той или иной степени постоянно обращаются участники проекта:
- накопленный историографический опыт и научно релевантные вопросы современных исследований по проблематике отношения христианских культур средневекового «латинского» Запада и православного Востока к исламу и мусульманам;
- удельный вес религиозных факторов и дискурсов в конфронтации христианских обществ и ислама;
- религиозное и внерелигиозное в обосновании «священной войны» с мусульманами (XI-XVII вв.);
- исламофобия среди иных конфессиональных фобий христианского средневековья.
В начале коллоквиума М.В. Дмитриев напомнил о состоянии работ по проекту. По его мнению, гипотеза о существенных различиях между латинским Западом и восточнохристианскими культурами Европы, в частности, Русью в том, что касается взгляда на мусульман и практику отношений с мусульманскими культурами в Средние века, находит всё новые подтверждения. Это интересно и важно само по себе, но, сверх того, позволяет надеяться, что с временем будет выяснено, какие именно факторы (может быть, - специфически конфессиональные) формировали отношение к исламскому миру в западных культурах, а какие – в восточнохристианских.
Череда докладов открылась выступлением В.Л. Портных (Новосибирский университет) «Феодальное обязательство перед Богом как аргумент для участия в крестовом походе: из чего возникла и как развивалась эта идея?». Речь шла о том, как в некоторых документах папства в XII- XIII вв. строилась параллель между служением «своему» сеньору и сеньору всех христиан, богу…
С.И. Лучицкая (ИВИ РАН) в докладе «Восточнохристианские реакции на ислам: пример Аббасидского халифата» анализировала взгляд на ислам ученика Иоанна Дамаскина Феодора Абу Курры, который вёл полемику с христианских позиций, но, находясь в Дамаске в эпоху арабского владычества, как бы «изнутри» арабоязычной среды и культуры. Соответственно, речь шла не об агрессивных обличениях нечестивцев и «врагов божиих», о об уважительной защите того, что было важно для христианина (иконы, божественность Иисуса Христа) и не признавалось истинным богопочитанием в исламской культуре. Была ли такая умеренность следствием особого положения, в котором оказался автор, или она выражала устойчивые черты складывавшейся византийской манеры взгляда на ислам?
Н.В. Миско (ОПИ ГИМ) в докладе «Ислам и пророк Мухаммад в польских текстах XVI - XVII вв.» показал самое структуру ряда польских сочинений (Чарадский, Ожеховский, Старовольский и др.), которых воспроизводились характерные для католической культуры того времени стереотипы (мусульмане как слуги дьявола; как ненавистники христианства и его «прирожденные» враги; как варвары и даже «не вполне» люди и т.п.)
Б.Р. Рахимзянов (АН Татарстана, Казань) в докладе под названием «Религиозный дискурс и реальные практики в отношениях Москвы с татарским миром в XV - XVI вв.: совмещая трудно совместимое» настаивал на том, что между конфессионально детерминированными агрессивно-враждебными высказываниями об исламе русских текстов и прагматически-взвешенной политикой в отношении к мусульманам существовало острое противоречие; толерантная практика отношений с татарами была, таким образом, данью вынужденному прагматизму, а не выражением готовности мирно сосуществовать с ними.
М.В. Моисеев (музей истории Москвы), говоря о «Моделях сосуществования христиан и мусульман в Московском государстве в XVI веке» отстаивал тезис о том, что и высказывания русских текстах о мусульманах чаще всего отмечены терпимостью или индифферентностью к религиозным различиям между ними и христианами, и это было отражением особого модуса взаимодействия с татарами, который основывался на политическом реализме и пренебрегал проблематикой религиозного противостояния с мусульманской культурой.
А.В. Беляков (Рязань) в докладе на тему «Участие мусульман в управлении отдельными территориями Московского государства» поделился сведениями об архивных находках, касающихся восточной части Мещерского края, которые показывают, что мусульмане занимали подчас достаточно высокие должности в институтах управления Московского царства.
О.В. Чумичева (Санкт-Петербург) в выступлении, посвященном «Чину отречения мусульман в печатных изданиях Киева и Москвы XVII века», анализировала сведения о некоторых экзотических мусульманских культах, которые распространились на Северном Кавказе и нашли отражением в «чинах отречения»; речь шла и том, как чины, заимствованные из традиционной рукописной книжности, модифицировались в печатных изданиях XVII века.
И.В. Зайцев (ИРИ РАН) посвятил своё выступление теме «Коранизмы и мусульманская лексика в текстах Посольского приказа в XV – XVI вв». Он говорил о найденном недавно раннем (1570-е годы) переводе одной из сур Корана, об использовании текстов Корана в присягах на верность московским государям (шерти) о том, что русские источники (посольские книги) знают и нейтрально выражаются о практике хаджа, о суфиях, о хафизах и вообще демонстрируют весьма компетентное понимание особенностей ислама.
М.В. Дмитриев (ЛМИ ВШЭ и ЦУБ МГУ) в сообщении «Ислам и пророк Мухаммад в московских текстах XVII века» показывал, что некоторые тексты содержат уважительные или нейтральные высказывания о пророке Муххамаде, о мечетях, о «мусулманской вере» вообще,о татарах-мусульманах, которым служат казаки и которые, как и православные помещики, владеют крепостными христианами. Все эти факты московского религиозно-культурного плюрализма не получили пока должного объяснения.
В дискуссиях, которые сопровождали (как обычно!) каждый и докладов и иногда приобретали (как обычно!) даже резкий характер, ставились вопросы о том, как объяснить существование на протяжении по меньшей мере двух веков мусульманского землевладения в центре России, присутствия мусульман в аппарате госуправления, спорадичность попыток московских властей решить «мсульманский вопрос», спокойный тон византийской и русской полемики с исламом, нейтральный характер самой применявшейся в источниках терминологии, скорее безразличный взгляда на том факт, что землю «Святой Руси» украшали и мусульманские мечети… Всё это (и многое другое) удивляет при попытках более или менее внимательного сопоставления реалий византийского и русского опыта с реалиями доминировавших на средневековом Западе типов исламо-христианских отношений…
Работа по проекту будет продолжена.