Репортаж Лады Ковальчук о международной конференции "Церковное первенство на Западе и Востоке"

10 ноября  в профессорском зале Высшей школы экономики прошла международная конференция « Церковное первенство на Западе и Востоке », проводимая Лабораторией медиевистических исследований в рамках проекта «Восток и Запад Европы в Средние века и раннее Новое время». В конференции приняли участие сотрудники Лаборатории Олег Воскобойников, Михаил Бойцов, Андрей Виноградов

10 ноября в профессорском зале Высшей школы экономики прошла международная конференция «Церковное первенство на Западе и Востоке», проводимая Лабораторией медиевистических исследований в рамках проекта «Восток и Запад Европы в Средние века и раннее Новое время». Мероприятие задумывалось как попытка обсудить широкий круг вопросов, связанных главных образом с идеями церковного первенства, их богословским обоснованием и воплощением на различных уровнях церковной организации латинского Запада и Византии.

Событие открылось докладом знатока раннехристианской литературы Поля Маттеи, профессора Университета Лион II и члена Института «Христианские источники» (Лион, Франция). Докладчик, синтезируя концепции первенства Римского престола в наследии Тертуллиана, Оптата Милевитского, Киприана Карфагенского и Августина Блаженного, представил свой взгляд на проблему римского примата в африканской экклесиологии. Рассуждение профессора in compacto сводятся к тому тезису, что Римская церковь мыслилась прежде всего как особый центр общения христианской ойкумены. Исключительный же статус Рима оправдывался апостольским первенством Петра, который, символизируя собой церковное единство, тем не менее не оказывается достаточным аргументом в пользу господства Римской кафедры ни в дисциплинарном, ни в догматическом смысле.

Не умаляя значимости «первого апостола» и cathedra principalis, утверждение этого взгляда в африканской богословской мысли означало, что Петр не является источником власти других апостолов, а папа – других епископов. Ключи, вверенные Петру, предназначены для всей Церкви, и здесь перед нами пример полемики между римским понтификом и епископальной системой церковного управления в целом. На практике такой экклесиологический принцип устанавливал особый порядок апелляции местного епископата к апостольской кафедре (сверх того, в 425 г. Карфагенский собор и вовсе отменил право апелляции). В свою очередь Рим в контексте означенного богословского спора стремился к сохранению особых прерогатив в регулировании деятельности региональных соборов.

Проблема взаимозависимости первенства и соборности рассматривалась также в докладе Георгия Захарова (ПСТГУ), преимущественное внимание уделившего эпохе арианских споров. В ходе своего рассказа докладчик стремился показать, как в ходе соборной полемики утверждался примат церквей во вселенском смысле, т.е. через зарождение идеи о Константинополе как новом Риме (окончательно авторитет константинопольского епископата оформился постановлением II Вселенского собора в 381 г.). Как реакция на постоянно возрастающую роль Константинополя «никеоцентризм» римских понтификов в конечном итоге привел к отказу Дамаса I признать канон о первенстве Константинополя после Рима. Примечательно, что установление примата церковных кафедр на Западе и Востоке развивалось в схожих тенденциях.

В докладе монсеньеора Франческо Браски (Амброзианская библиотека, Милан) внимание уделялось соперничеству двух епископских кафедр Италии на фоне развернувшейся политической борьбы между Римом и Миланом, в частности центральной темой стала позиция епископа Амвросия. Подчеркивалась роль Амвросия как о сторонника епископализма, отрицавшего претензии Римского престола на церковное первенство в диалоге с Церковью Востока. В труде «О тайне Господнего воплощения» Амвросий постулирует первенство веры, а не чина (De incarn. 32), что и было явлено служением апостола Петра. Однако, как отмечал докладчик, с осторожностью необходимо относиться к распространенной историографической тенденции, которая в рамках имперской риторики стремилась представить Амвросия как сильнейшую фигуру всей Западной Церкви. В этом смысле особенно важно, что возвышение кафедры Милана не было результатом деятельности Амвросия, эта эволюция началась десятилетиями ранее и во многом была обусловлена ситуацией политической. Одно из свидетельств тому – постановление Сардикийского собора 343 г.,  утвердившего право епископов всех западных диоцезов с ходатайствами, адресованными императору, обращаться в первую очередь к епископу Милана, обретавшего, таким образом, исключительный статус.

Доклад М.А. Бойцова (НИУ ВШЭ) был посвящен завуалированному смыслу одного небольшого, но весьма значительного документа. Речь о так называемом «фессалоникийском» послании епископа медиоланского Феодосию I, в котором Амвросий в весьма патетической манере требует от императора, сошедшего с праведного пути, покаяния за кровопролитие, совершенное по его повелению в ходе подавления одного городского восстания. В докладе справедливо подчеркивалось, что предшествующая историографическая традиция (а литература, посвященная эпистолярному наследию Амвросия, безбрежна) разыскивала в письме епископа историческую конкретику, тогда как логика компиляции библейских фрагментов в тексте послания куда более выразительна. Амвросий впервые проводит параллель между императором и царем Давидом, согрешившим и покаявшимся государем, тогда как самого епископа Медиоланского, следуя ветхозаветному контексту, разумно отождествлять с фигурой пророка Нафана, возвестившего Давиду суд божий (2 Цар. 12).  Амвросий искусно использует многогранность образа библейского царя и, очевидно, осознанно намекает на мотив гибели первенца Давида от его греховного брака с Вирсавией (2 Цар. 12:14), тогда как о деталях менее красноречивых и мало подходящих для конкретной ситуации 390 г. предпочитает вовсе умалчивать. О подробностях, относящихся к публичному покаянию императора, повествуют уже более поздние источники, и их авторы поразительно единогласны в описании искреннего самоуничижения великого императора, явившегося в храм без знаков императорской власти и публично каявшегося там. Это событие стало едва ли не первым примером того, как средствами церковного ритуала был разрешен серьезный политический конфликт между епископом и императором, причем победителем из него вышел епископ. Эпизод 390 г. впоследствии трактовался как значимый прецедент в отношениях между церковью и светской властью.

В докладе А.Ю. Виноградова (НИУ ВШЭ) проблема церковного первенства рассматривалась сквозь призму формирования особого образа апостола Андрея в полемике между Римом и Константинополем. Анализируя сведения об Андрее Первозванном, изложенные в раннехристианской и византийской традициях, докладчик показал, как более поздние византийские авторы в результате переработки древних преданий создавали легенды, ставшие впоследствии серьезными аргументами в спорах церквей Востока и Запада. Так, Епифаний Монах, самостоятельно «восстановивший» в своем «Житии Андрея» ( I пол. IX в.) путешествия апостола, свидетельствует о своего рода «разделе» мира на Запад и Восток между двумя апостолами. Андрей, посетив вместе с Петром Антиохию, Анкиру и Синопу, на восток отправился все-таки в одиночестве, основал в городе Амис апостольскую церковь – храм Богородицы. Здесь автору особенно важно подчеркнуть  контекст братской духовной связи . Подобного рода детали особенное значение приобрели в эпоху уже постарабскую, когда территория империи уменьшилась фактически до пределов Малой Азии и Балкан, и именно здесь утвердился культ апостола Андрея, «вытеснившего» с этих позиций ранневизантийского святителя Причерноморья апостола Симона.

С.В. Заплатников (ПСТГУ) показал разницу между двумя подходами к идее церковного первенства среди православных церквей. Один он назвал условно "романтическим" (отнеся сюда позицию Русской Православной церкви), а второй -  не менее условно "деспотическим", характерным, по мнению докладчика, для Константинпольского патриархата. В ходе конференции отмечалось, что проблема первенства и сегодня остается весьма значимой в отношениях между католической и православной церквями. Свящ. Стефано Альберто (Католический университет Святого Сердца, Милан) посвятил свой доклад современному восприятию Петровой харизмы в контексте межконфессионального диалога. Священник актуализировал универсальность служения Петра, который является символом единства веры и общения всех верующих, и полнота завещанной ему благодати распространяется на структуру и жизнь каждой христианской общины. Надо полагать, что подобного рода академические встречи могут способствовать более ясному пониманию специфики споров и противоречий, вызванных проблемой церковного первенства, отголоски которой отчетливо слышатся и в наши дни.

Лада Ковальчук