Доклад Михаила Бойцова в Баварской Академии наук. Мюнхен

24 февраля М.А. Бойцов выступил в Баварской Академии наук, в Мюнхене, с докладом "Регенсбургские переживания представителей Ивана Грозного: в 1576 году и позже" на международном научном симпозиуме "Бавария и Россия вплоть до начала Нового времени: вехи сближения до Петра Великого".

24 февраля М.А. Бойцов выступил в Баварской Академии наук, в Мюнхене, с докладом "Регенсбургские переживания представителей Ивана Грозного: в 1576 году и позже" на международном научном симпозиуме "Бавария и Россия вплоть до начала Нового времени: вехи сближения до Петра Великого", организованном под патронажем Эмилии Мюллер, земельного министра по делам федерации и Европейской интеграции, Комиссией по истории земли Баварии при Баварской Академии наук, Германским историческим институтом в Москве и Институтом Баварской истории Университета им. Людвига и Максимилиана.

http://www.badw.de/aktuell/termine/archiv/2012/2012_02_22-24_bayern_russland/index.html

Доклад М.А. Бойцова был посвящен посольству Ивана IV к императору Максимилиану II.

Посольство Ивана IV к императору Максимилиану II в 1576 г., возглавленное  князем Захарием Cугорским и дьяком Андреем Арцыбашевым, нельзя отнести к числу удач ни московской дипломатии, ни имперской. Тем не менее внимания оно привлекло к себе много – в частности потому, что встречи московитов с императором проходили в г. Регенсбурге как раз тогда, когда там заседал рейхстаг. Поэтому новости о прибытии экзотических гостей, об их костюмах, о посольских дарах, особенностях православного богослужения широко расходились по Священной Римской империи, - ими интересовались всюду, где следили за дискуссиями на рейхстаге о подготовке большой войны с Османской империей. Хотя московиты прибыли для переговоров вовсе не с рейхстагом, а с императором, рейхстаг их, как показывают новые документы, тоже заинтересовал. Однако материалы, относящиеся к этому посольству полезны историку прежде всего тем, что позволяют сопоставить «имперские» и «московитские» описания одних и тех же значимых событий – например, первой встречи послов Ивана IV с императором. Немецкие «корреспонденции» дают понять читателям, что император принимал представителей царя хоть и вежливо, но прохладно, а те чуть ли не раболепствовали перед ним. Русские же отчеты, с одной стороны, подчеркивают, как решительно отстаивали послы честь своего государя, а с другой, - перечисляют немало случайных или намеренных ошибок в протоколе, допущенном по отношению к московскому посольству при габсбургском дворе. Характерно, что протестовали московиты лишь однажды – когда Максимилиан при первой аудиенции не протянул им руки для поцелуя. Послам объяснили, что император просто позабыл об этом жесте из-за  нездоровья, и конфуз был тотчас исправлен к полному их удовольствию. Видимо, заинтересованность царя в хороших отношениях с Габсбургом удерживала его представителей от дипломатических скандалов по поводу церемониала, устраивать которые московиты вообще-то умели.  Впрочем, некоторые из эпизодов, пересказанных в отчете, создают впечатление, что порядок и дисциплина при дворе тяжело больного Максимилиана вообще оставляли желать много лучшего.

Из русских источников о посольстве 1576 г. как немецкие, так и отечественные историки до сих пор пользовались только «статейным списком» - своего рода итоговым отчетом – Сугорского и Арцыбашева, - сохранившимся в составе т. н. Посольских книг и опубликованным еще в середине XIX в. Правда, в 1948 г. Я.С. Лурье сообщил о хранящейся в Ленинграде неизданной рукописи «дневника» кого-то из членов «делегации». Благодаря исключительно любезной помощи В.Д. Назарова, А.И. Алексеева и М.В. Землякова докладчику удалось познакомиться с этим, к сожалению, не полностью сохранившимся документом. Судя по всему, Я.С. Лурье ошибся, и мы имеем дело здесь не с дневником, а еще с одним «статейным списком» - видимо, с ранним вариантом отчета Сугорского и Арцыбашева, который они на обратном пути в Москву по каким-то причинам забраковали, решив написать новый. Хотя подробное сопоставление текстов обоих статейных списков – уже давно опубликованного и новонайденного – дело будущего, похоже, что при всем сходстве между ними ни один не являлся протографом другого. С одной стороны, в каждом из текстов содержатся как отдельные детали, так и целые пассажи, которых не найти в другом, но, с другой, в обоих отчетах имеются и свои — порой немалые — пропуски.

Визит посольства в Регенсбург произвел, видимо, весьма сильное впечатление не только на имперцев, но и на московитов. Во всяком случае, в московском Посольском приказе и десятилетия спустя помнили о той поездке. Ведь это именно среди его персонала следует искать автора одного вполне фантастического сочинения, появившегося ок. 1614 г., ­ «Повести о двух посольствах». В нем говорится, в частности, о посольстве князя Сугорского к цесарю Максимилиану, - т. е. именно о поездке 1576 г. в Регенсбург. Рассказ этот полон сказочных деталей — чего стоит одно лишь представление Максимилиана в качестве мудрого старца 108 лет от роду. В беседе с Сугорским он предсказывает Руси смутные времена, которые продлятся около 10 лет, по истечении которых, однако,  Московское царство только невероятно усилится. Максимилиан отсылает русскому царю императорские инсигнии и отвоёвывает у турок земли, которым предстоит, согласно его вещим словам, со временем перейти к Московии. Похоже, что этот могущественный государь не просто доброжелатель царя, но и такой его союзник, который — ни много ни мало — по сути расчищает ему путь для освобождения Царьграда. Таким образом, впечатления, полученные московскими посланниками в 1576 г. в Регенсбурге, не только глубоко засели в коллективной памяти сотрудников московского «внешнеполитического ведомства», но даже давали им повод для весьма смелых надежд на будущее.