"Понятие империи на Востоке и Западе Европы" : доклад Жана-Мари Лё Галля в на десятой академической дикуссии в рамках цикла "Дискуссионное Средневековье"

27 ноября 2014 года в рамках цикла «Дискуссионное Средневековье» выступил декан факультета истории университета Париж I Пантеон-Сорбонна Жан-Мари Лё Галль (J.-M. Le Gall) с докладом, посвященным тому, как понимался термин «империя» в Европе XVI века. Основной акцент в докладе сделан на рассмотрении процесса формирования Испанской империи, которое строилось уже на совершенно иных принципах, нежели это было раньше в Средние века. 

27 ноября в рамках цикла «Дискуссионное Средневековье» выступил декан факультета истории университета Париж I Пантеон-Сорбонна Жан-Мари Лё Галль (J.-M. Le Gall) с докладом, посвященным тому, как понимался термин «империя» в Европе XVI века. Основной акцент в докладе сделан на рассмотрении процесса формирования Испанской империи, которое строилось уже на совершенно иных принципах, нежели это было раньше в Средние века.

 

Латинскому термину «Imperium» свойственны две основные коннотации: с одной стороны – это высшая власть, титул, с другой – пространство, на которую распространяется эта власть. В своём докладе Месье Лё Галль обращался в первую очередь ко второму, пространственному значению, сосредоточив внимание на том, что до середины XV века, то есть до падения Константинополя, существовала лишь одна империя – Римская, которая была проникнута идеей универсальной монархии. Однако, когда Европа раскололась на два конфессиональных лагеря, а географические открытия дали понять европейцам, что за пределами известного им мира существуют и другие империи (ацтекская, китайская), принципы, на которых строилось понимание империи в средние века перестают работать, и старый термин становится основой для создания новых идеологических конструктов. Здесь, по мнению Месье Лё Галля, находится одна из линий, являющейся разделом между Средневековьем и ранним Новым временем.

 

В Средние века империя понималась, как универсальное, наднациональное политическое образование. Император являлся главой всех христиан, соответственно законны были и его притязания на те территории, которые формально империи не принадлежали, но на которых жили христиане. Политическая власть, однако, по большей части распределялась между Папой и немецким императором, что в конечном счете породило дискуссию о том, что германская империя – не тоже самое, что империя вообще, а значит этот термин освобождался для использования и другими правителями Европы.

 

Империя считалась священной, крепко связанным с христианством инструментом всеобщего спасения. Несоответствие интересов внутри сфер влияния между двумя политическими центрами поставило знаменитый вопрос о «двух мечах». Противостоя Папе, светские правители, французские и английские короли в первую очередь, разрабатывают доктрину, провозглашающую их императорами в рамках своих королевств. Настаивая на титуле «император» короли не стремились выйти из общего христианского мира, но стремились получить автономию от папской власти. «Империя» здесь выступает, как гарант полноты власти правителя.

 

Особо здесь стоит обратить внимание на возникновение испанского государства и его требование для себя особого статуса – партикулярной империи. Вызвано это было прежде всего тем, что реконкиста прошла без участия Папы, она осуществлялась Кастилией и Арагоном. Правитель Кастилии сразу после завершения реконкисты провозглашает себя Толедским императором. Здесь империя уже не связана с идеей универсального мира, она существует лишь в рамках одного государства.

 

Сама идея универсальной монархии получила широкое распространение задолго до возникновения христианства. Еще у Цицерона есть уподобление терминов «orbis» и «imperio». Рим является центром всего мира, римский народ совпадает с понятием человеческого сообщества вообще. Соответственно, после принятия христианства, одной из основных задач империи становится его распространение. «Монархия» Данте, в этом смысле, показательный пример. Являясь по духу гиббелиновским текстом, Данте отстаивает идею объединения общества под куполом единой христианской империи, конечная цель которой – жизнь всех существующих народов под единым пастырем, единым монархом.

 

Этой же идеей руководствуются многие профетические сочинения того времени. Часто можно встретить пророческие речи о том, что в последние времена придет последний император, который освободит весь мир, всех людей и все государства. Многие из таких надежд возлагались на Карла V, которого, пожалуй, можно считать последним императором христианской империи. Он коронуется в Риме, участвует в борьбе с неверными, но в конечном итоге отрекается от власти и отдает корону собственному брату. Однако Священная Римская империя к этому времени уже разделена конфессионально, у лютеран уже есть свои права, свои кандидаты на престол. Основной принцип прошлой империи – христианское единство разрушается.

 

В тоже время испанская монархия конфессионально едина, Филипп II могущественен, для него оскорбителен тот факт, что он не является императором, поэтому он просит у пап титула «Императора Америки». Тоже самое делает и Филипп III, вместе с тем возникает потребность оправдать эти претензии, согласовать их с прошлой традицией. Делалось это разными способами. Например, на основе папской буллы о разрешении завоевания Африки 1493 года, в которой говорилось, что короли Португалии и Кастилии могут разделить пополам все новые открытые территории, все последующие завоевания эти государства совершали уже без одобрения Папы. В тоже время Папа дает разрешение и на создание государственных инквизиционных судов, что позволяет сформировать в Испании юридически независимую от папской власти церковь.

 

Другой способ, которым достигалась легитимация завоевания новых территорий – это попытка доказать, что индейцы являются потомками вестготов или карфагенян, соответственно власть испанский королей должна распространяться на эти народы, как жившие ранее на территории Пиренейского полуострова. Язык басков сравнивается с языком перуанцев, приводятся в пример некоторые внешние сходства и т.д.

 

В конечном итоге правители все чаще стремятся распространить «императорскую власть» на отдельные территории, а не на весь христианский мир, Европа становится лишь одним из политических регионов.

 

Переход от универсальной формы империи к партикулярной очень хорошо виден в работах политических мыслителей того времени. Так, например, Томмазо Кампанелла сочетает идею испанского языка, как языка империи, с идеей мирового правительства, в которое должны войти дворы фламандцев, генуэзцев и т.д. Джованни Ботеро в 1589 году пишет книгу «О причинах величия разных городов мира», где уже смотрит на город не как на гражданскую общину, а как на средоточие ресурсов, основу могущества империи. Ботеро и Кампанелла становятся первыми, кто начинает размышлять о важности контроля над морями. Появляются рассуждения о том какую конфигурацию должна иметь империя, какого размера она должна быть и т.д.

 

Все политическое устройство рассматривается с точки зрения применимости термина империя к разным территориям, к разным государствам. Вместе с тем и Кампанелла, и Ботеро основываются на том, что в основе могущества империи лежит религия. Они сторонники идеи, что империя должна быть гомогенной в религиозном отношении. Таким образом видно, как происходит переход от средневекового понимания «империи», к пониманию «империи» уже в Новом времени.

 

Испанский опыт имперского строительства породил обширную дискуссию о там на каких принципах вообще должна строиться империя, и имеет ли она право на обладание всем миром. С одной стороны, возникают теории, поддерживающие идею расширяющейся империи. Одним из главных идеологов здесь следует назвать Сепульведу, для которого завоевание Америки абсолютно легитимно – там живут лишь варвары, которым империя несет свет цивилизации. У индейцев нет общества, нет частной собственности, а значит и нет естественного права, нет учителей, а значит нет законов, соответственно и общества в привычном для того времени смысле тоже нет.

 

С другой стороны, возникает и критика завоевания Америки. Прежде всего – это Франсиско де Витториа, который говорит, что Папа не имеет права давать разрешение на завоевание, потому что он не светский правитель. И язычники, и неверующие имеют право на то, что у них есть. Витториа использует томистский аргумент, говоря, что порядок жизни этих людей не божественный, а природный. Соответственно, и политический порядок не обязательно должен иметь божественную природу. Витториа настаивает на том, что индейцы имеют свое общество, что нельзя дегуманизировать их, признавать их рабами. Доминиканский мыслитель уже не говорит о едином христианском мире. Империя для него – это право свободы коммерции, а также право вести проповедь, император не может просто завоевать чужую территорию, но всегда может направить туда проповедников.

Таким образом строительство империй в раннее Новое время, как видно, строится на совершенно других основаниях, отличных от средневековой идеи универсальной христианской монархии, и которые уже никак нельзя связать с концепцией «долгого средневековья» Жака Ле Гоффа.

Андрей Кравченко